— Если бы ты подмигнул, дал какой-то знак, я бы помогла!

— Хорошо, — вздохнул, попытался перевести в шутку. — Со следующим психопатом я буду подмигивать так, что все решат, у меня нервный тик. Договорились? Или лучше придумаем особые жесты? Вроде… почесал ухо — верь мне, есть план. Что скажешь?

— Издеваешься?

Хохотнул.

– Нисколько. Давай без всяких в следующий раз, ладно. Хватит собой рисковать. Если бы Владимир Андреевич заранее не предусмотрел твою выходку, не знаю, что было бы. Саш… ещё раз я подобного не перенесу.

Вырвала руку, смутилась, опустила взгляд, но быстро взяла себя в руки:

— А если бы он убил меня прямо в машине? На этот случай у вас тоже был план?

Владимир Андреевич закрыл окно. Громко.

— Саш, ты думаешь, я бы стал тобой рисковать без страховки? В ближайшем доме сидел снайпер. Пока вы ехали, Светилов был на мушке. Это уже МОЁ условие управленцам.

Она поражалась продуманности Рукавицы. Восхищалась.

— Теперь что? Раз он настолько влиятельный, ждём проблем?

— Мы подстраховались со всех сторон. Твоя выходка, в общем-то, сыграла нам на руку. У нас есть и ваш разговор в машине, и запись с подвала, и компромат от Сафьяловой. Журналистка молодец: спрятала не только компромат на профессора, но и на всех, к кому он может обратиться за помощью. Ах да, чуть не забыл. Кто-то из управленцев имеет связи с Америкой, так что убежище Светиловых найдут и наверняка там откопают ещё какую-нибудь полезную информацию. — Рукавица избавился от потушенной сигареты и довольно потёр ладони. — Обложили мы профессора по полной. Теперь не выкрутится. По крайней мере сразу. А потом уже может стать поздно. Саш…

— Не лезть на рожон?

— Да всё равно полезешь, — махнул рукой. — Я зачем позвал-то? Давай ко мне на работу. Возвращайся в отдел. Ребята тебя помнят. Вань, уговори.

— Хотите, чтобы я была под присмотром?

Не ответил.

— Спасибо за предложение. Подумаю.

— Резников, береги её.

— Обязательно.

Они вышли из кабинета и только тут Александра вспомнила о Третьем:

— Что с Вешиным?

— Умер на месте. С Нильскими и Маниной всё в порядке. Отвезти тебя домой?

— Я поеду к Сафьяловой.

— Будешь каяться?

Промолчала.

Вздохнул:

— Я тебя отвезу.

— А тебе никуда не надо?

— Надо, — улыбнулся. — Мне надо быть с тобой.

Александра вновь почувствовала что-то незнакомое: оно клубочком свернулось на груди, и от него стало так хорошо, как никогда ещё не было.

Алиса сорвала крышку с йогурта под пристальным взглядом соседки.

— Хорошая у тебя подруга. По глазам видно. Она пришла уже после отбоя. Наверно, договорилась с охраной. Вот как переживала.

Алиса улыбнулась распухшими губами, догадываясь, кем могла быть хорошая подруга. Медленно положила на язык ложку, почувствовала вкус, вдохнула аромат вишни. Йогурт был именно тем, чего она сейчас хотела.

— И добрая, — продолжала сыпать подробностями пожилая женщина. — Что тебе врачи запретили, мне отдала. Не поскупилась. Другая бы забрала, а ей не жалко. Меня же редко навещают, — вздохнула. — Работают. — Повернула голову на звук. — Подруга твоя! Моя спасительница!

Сафьялова смотрела на Александру, рядом с ней кто-то мялся на пороге. Не нужно было быть слишком умной, чтобы понять, кто этот мужчина. Куртка цвета ночного неба, доброе лицо. Вечный спутник. Иван Резников. Друг.

Селивёрстова сама о нём рассказывала в один из их разговоров. Давно это было. Больше года назад. Нет. В прошлой жизни. Алиса приглашала детектива на день рождения близнецов. Та отказалась.

— Алиса… — Селивёрстова нерешительно подошла, поставила пакет с продуктами. — Тут… так… по мелочи. Разные фрукты, не крепкие, не волнуйся, бананы, киви, мягкий творог, йогурты, каши, извини, покупные, шокола…

— Присядь.

Послушно опустилась на стул.

— И Ваню позови.

Резников перестал топтаться:

— Рад встрече. То есть, выздоравливайте.

— Всё хорошо.

— Здесь сок, — продолжила Александра, — морс, не знаю, что ты предпочитаешь, разные пакетики с чаем, вдруг любишь. Кофе тебе нельзя, но я принесу какао, если на…

— Саша… — коснулась руки, затем крепко сжала. Снова улыбнулась. Сквозь боль.

— Алиса. Я не знаю, что сказать, — опустила глаза.

— Ничего и не надо.

— Ты спасла моих детей.

Саша подняла голову, но сразу отвела взгляд.

— Это правда. Я понимала, рано или поздно Светилов меня достанет. Я единственная, кто накопал под него столько добра и выжил. Он ведь меня подкупал, но я отказалась. Обещала просто молчать. — Теперь неловко стало ей. — Это был вопрос времени, когда он поймёт, что я, как спрятанная бомба. Могу рвануть, если понадобится. Дура бесстрашная.

— Нет, — всё же посмотрела. — Дура я. Мне следовало как-то позаботиться о тебе после звонка, а я…

— А ты, как я, — подняла руку с йогуртом, потрясла. — У нас даже вкусы похожи. Я тоже люблю вишнёвый.

— Его все любят.

— Не вини себя, Саша. Я знала, на что иду. Но мои дети не пострадали. Вот что важно.

— Если нужно им что-то отвезти, как-то помочь…

— Я поправлюсь, и, если захочешь, мы вместе поедем к мальчишкам. Вань?

— Я вас слушаю.

— Во-первых, давай на ты, во-вторых, открой пакет.

— Что вам достать?

— Мне ничего. Вытащи соки и отдай Галине Юрьевне. Она очень хотела.

— Алисонька, не стоит, вы меня и без того подкармливаете.

Сафьялова была непреклонна.

Они поговорили ещё совсем немного: Алиса устала. Попрощались. Александра напомнила про какао. Журналистка слабо махнула рукой и закрыла глаза.

Иван сел за руль, открыл бардачок, кивнул на пирожки:

— Теперь перестала волноваться? Она тебя не ненавидит. Ешь.

Александра взяла упаковку с вишнёвым, откусила сразу половину, а потом сказала:

— Без Алисы бы в жизнь не догадалась о пароле к нетбуку.

— Ты? И не догадалась бы? — подмигнул.

— Пчела и Паук. Что это значит?

От Светилова все отказались. Его, как и остальных ждал суд. Перед слушанием Наталья увидела отца и попыталась обратить на себя его внимание. Он взглянул на неё, как на плесень, с отвращением, и отвернулся. Она поймала детектива Селивёрстову и вымолила телефон.