Глава 15. Назойливость и жгучие шарики. Часть 2

Территория штаба сопротивления, река Светлой Девы

Эпкальм и Тагус настолько сосредоточились, что казалось могли даже остановить течение реки, заставить замереть ветер, гуляющий у воды меж деревьев и даже птиц, напевающих любовные серенады. Релум сидел неподвижно и старался сконцентрироваться на конкретной эмоции, пока Аноильтенс усердно пытался его прочувствовать. Не смотря на все потуги каждого — ничего не выходило. То ли они делали что-то не так, то ли этот приём оказался слишком тяжёлым для эмпата.

Когда Эпкальм был ещё ребёнком, отец говорил, что у мо́ндес а́фесов¹ есть особое состояние, усиливающее не только эмоции, но и силу с чувствами. Аноильтенс старший даже показывал, как это выглядит — тогда переливающие всеми оттенками глаза отца, точно белые опалы, захватили дух мальчика и вызвали невероятной мощи трепет. В тот момент он даже подумать не мог, что видит родителей, младшего брата, удивительный приём и свой дом в последний раз.

Всплывшие в голове глаза отца, сбили настрой; Эпкальм открыл свои и опустил руки, вместе с головой. Ему не понятно, что нужно сделать, чтобы высвободить этот потенциал, не понятно, что вообще делать. Будь рядом отец, знал бы он уже эту технику? Был бы таким же сильным?

«Даже если так, то по настоянию матери, он бы уделял больше времени младшему брату, и тренировки если бы и были, то с самого начала», — досада скользнула в грудь, отравляя появлением положительные эмоции.

— На сегодня закончим, — сказал лидер и поднялся с земли.

— Я думаю, ты не с того начал, — заговорил Тагус. — Все приёмы, которые ты осваивал, начинались с самого сложного, а после уже лёгкие давались сами собой. — Друг поднялся с земли.

Негодование охватило лидера, вытеснив досаду, отравляющую мысли.

— С чего же тогда мне начинать?

— Очевидно же. С чего-то не просто сложного, а в принципе почти невозможного. Ты же всегда так учился.

Сопротивленец задумался над словами товарища, но в голову, как на зло, не лезло ничего сложнее, чем высвобождение всей силы. Чтобы овладеть этим приёмом, что такого невозможного ему нужно сделать?

— Знать бы ещё, что может быть сложнее, чем чтение эмоций без прикосновений и зрительного контакта.

Тагус не нашёлся, что ответить и пожал плечами.

— Ты разберёшься, всегда разбирался. — Тагус слегка улыбнулся, одарив восхищённым взглядом лидера. — А мне пора разбираться с двумя катастрофами. Боюсь, пока меня не было, они могли и штаб разнести на кусочки.

Эпкальм кивнул и пошёл за ним следом, непрестанно размышляя о невозможном, но не находился, чем можно противопоставить.

По пути сопротивленцы вели уже более бессмысленные разговоры, чтобы понизить градус после очередной неудачи, хотя с каждой попыткой Эпкальм чувствовал, что становится ближе к поставленной цели, ведь в голове порой мимоходом мелькали эмоции друга, но этого было слишком мало, чтобы прочувствовать их как следует.

Уже приближаясь к зданию штаба, ребята заметили, как двое озорников прячутся за углом здания, осторожно выглядывая из укрытия. От Вильта непрестанно исходили тихие смешки, пока Памаль старался заткнуть его рот рукой и следил за выходом. Входная дверь отворилась и из-за неё показался Женя, который с деловым видом куда-то направился. Тагус, почувствовав неладное, поторопился к шутникам. Только он успел подойти, как Эпкальм разглядел какую-то верёвку в руках Памаля.

Между сопротивленцами начались оживлённые шиканья, ребята явно хотели, чтобы их друг не мешал, но тот оказался непреклонен. Пока Вильт оживлённо трепыхался и пытался остановить охранника гораздо больше и выше себя, соучастник, просто и безразлично оценив ситуацию, протянул верёвку Релуму и поднял руки вверх, показывая, что сдаётся. Не перестающий брыкаться Вильт, повис на руке Тагуса, на что тот просто схватил его под бок, и шутник повис над землёй.

Как только Тагус взял нитку из рук Памаля, та вдруг натянулась, уходя куда-то вверх. Раздался негромкий хлопок, после которого на землю повалилась куча маленьких шариков. Наблюдающий за всем Эпкальм, скрестил руки и усмехнулся, покачав головой. Он понял, что задумали негодники, но останавливать их уже не имело смысла, слишком поздно. Хитро́, как всегда, нагадили кому-то чужими руками, подумал лидер.

Свалившиеся шарики, полетели прямиком на Женю, тот постарался прикрыться руками и убежать, но тогда взрывающиеся от удара темные кругляшки начали испускать зловонный дым. Окутавшие сопротивленца клубы, дезориентировали его, заставив бросаться кругами. Эпкальм видел только мелькающую макушку друга, который крича бегал в том дыму, пока, наконец, не вырвался. За ним протянулась полосы дымки, пока Воеводин, продолжая кричать, тёр слезящиеся и раскрасневшиеся глаза. Памаль хотел было дёрнуться к ведру, как его тут же схватил за шкирку Тагус.

— Ему нужна вода, — спокойно отозвался озорник, показывая на приготовленной ведро.

— И заметь! — подал голос Вильт. — Мы ему ничего не сделали.

— Как это не сделали? — разозлился Релум и осмотрел озорников поочерёдно.

— Ну ты же сам верёвку дёрнул, — пожал плечами Памаль Авакафа́с.

Тагус выглядел так, будто не знал, что делать, либо горе-шутникам пинков надавать, либо бежать помогать Жене, который уже катался по траве с жуткими визгами. Бросив сопротивленцев, Тагус подхватил ведро и вылил содержимое на лицо Жене. Раздалась вторая волна хохота от Вильта, пока Памаль стоял лишь слегка улыбаясь.

— Ты живой? — Релум разглядывал Воеводина, а потом стал выглядеть недоумевающе, столкнув брови вместе. Он начал принюхиваться к пострадавшему сопротивленцу. — Вы чего с ним сделали? — взревел охранник и повернулся к проказникам.

Вильт уже вовсю катался по траве от безудержного смеха. На его глазах скопились слёзы и сам он весь раскраснелся.

— Н-не мы! — еле выговорил сквозь смех Лебаг, держась за живот.

— А ты! — сказали оба в один голос.

— Он знает за что. — Вновь пожал плечами Памаль. — Пусть думает, прежде чем что-то делать.

Ни Тагус, ни Эпкальм не понимали, что происходит. Лидер подошёл к пострадавшему от очередной шутки и посмотрел ему в лицо.

— Это уже чересчур, — высказался Аноильтенс, разглядывая распухшие глаза Жени, от которых остались только маленькие щёлки. — Что он такого сделал, что вы пустили в ход самый жестокий из всех розыгрышей? Я думал это просто вонючие бомбочки… Вы, что добавили в них порошок жгучего цветка? Тебе нужно сходить к Скафии, — уже тревожнее заговорил Эпкальм, разглядывая нанесённый ущерб. — Хоть что-то видишь?

Женя помотал головой.

— Бегал весь день за Липедессой, как пёс. Хотя все мы знаем, что снова началось, — ответил Памаль.

— Но это не ваше дело! — Помотал головой Эпкальм. — Я мог бы понять любой ваш