– Да. Взгляните-ка сюда.

Он обошел стол и стал за моей спиной. Я указала на бейсболку.

– Университет Южной Каролины.

– «Наши Петушки всех заклюют!»

– Как я понимаю, вы слышали о команде.

– С таким девизом вряд ли найдется хоть один человек, который о них не слышал.

– Вообще-то официально у них другой слоган.

– Да уж, судя по интерьеру, Чероки был просто без ума от спорта.

Я решила не обращать внимания на его сарказм.

– Есть хотя бы одна фотография Чероки в головном уборе? Шарбонно задумался.

– Нет. А что?

– Может быть, бейсболка не его? Возможно, она принадлежала убийце.

– Вы имеете в виду Дорси?

Тогда я рассказала ему о снимках с Лайлом Кризом.

– Итак, получается, что этот парень провел некоторое время в Южной Каролине. Подумаешь! Половина населения Квебека проводит там отпуск.

– Но почему у Криза вспыхнул внезапный интерес ко мне, после того как я выкопала те кости?

– Если сбросить со счетов тот факт, что вы могли его просто сразить наповал своей красотой?

– Ага.

– Ладно, когда все уляжется, мы возьмемся за Криза и зададим ему парочку вопросов о Гейтли и Мартино. Но нет никаких улик, которые могли бы указать на его причастность к убийству Дежардена.

Я рассказала о снимке, сделанном в Миртл-Бич.

– Криз и Чероки, несомненно, были знакомы, а эта фотография снята не на скаутском слете.

– По дорогам южных штатов назад в ледниковый период. Криз – журналист. Скорее всего, он собирал материал для очередного репортажа. – Шарбонно бросил конверт на стол. – Послушайте, Чероки подвергался химиотерапии. Вероятно, ему потребовалась кепка, когда расчесывать больше было нечего. Но если вам от этого станет лучше, я проверю Криза.

После его ухода я вернулась к просмотру; мысли метались в лабиринте всевозможных объяснений. Бейсболка запросто могла принадлежать Дорси. Он заявил, что знает нечто о Саванне Оспрей. Скорее всего, Дорси тоже был в Южной Каролине.

Когда камера двинулась дальше вдоль стены, я перемотала назад и снова погрузилась в изучение угла. Пятна крови. Гитара. Клетка для птиц. Бейсболка.

Затем крупный план. У меня зашевелились волоски на шее. Я наклонилась поближе и уставилась на экран, пытаясь дать разумное объяснение тому, что только что заметила. Изображение получилось размытым, однако сомневаться не приходилось.

Я опять перемотала назад пленку, выключила видеомагнитофон и поспешно покинула помещение. Если я права, тогда Клоделю и Шарбонно волей-неволей придется рассматривать другую версию.

Я поднялась по лестнице на тринадцатый этаж и направилась к большому окну, за которым находилось помещение, заполненное полками и заставленное запертыми шкафчиками. Небольшая голубая табличка сообщала, что здесь размещается «Salle des Exhibits». Комната вещественных доказательств.

Сотрудник полиции Квебека как раз сдавал на хранение винтовку для охоты на оленей. Мне пришлось дожидаться, пока служащая заполнит формы, вручит полицейскому расписку в получении, затем прикрепит к ружью бирку и отнесет его на склад. Наконец она вернулась. Я назвала ей номер дела Чероки.

– Не могли бы вы проверить, не встречается ли в описи улик спортивная кепка?

– Я помню, прилагался довольно длинный список, – сказала она, вводя номер в поисковую базу компьютера. – Это может занять некоторое время.

Ее глаза не отрывались от экрана.

– Да, вот она. Была кепка. – Она прочитала текст. – Ее передавали в биологический отдел на исследование пятен крови, но уже вернули.

Она скрылась среди полок и несколько минут спустя появилась с герметично закрытым пластиковым пакетом. Внутри находилась красная бейсболка.

– Вы собираетесь забрать ее с собой?

– Если позволите, я просто взгляну на нее здесь.

– Конечно.

Я расстегнула молнию и вытрясла кепку на стойку. Осторожно отогнув края, заглянула внутрь.

Так и есть. Перхоть.

Вернув кепку на место, я снова запечатала пакет и поблагодарила сотрудницу. После чего помчалась в свой кабинет и схватила телефон.

В оперативном штабе «Росомахи» Клоделя и Куикуотера не было. Ни один из них не появлялся и в полицейском управлении. Я оставила для них сообщения и вернулась в кабинет Рональда Жильбера.

– Спасибо за кассету.

– Помогла?

– Могу я задать вам один вопрос?

– Да, конечно.

– Вы помните тот угол в квартире Дежардена, где у стены стояла гитара и клетка для птиц?

– Да.

– Там еще была бейсболка.

– Да-да, я ее хорошо помню.

– Вы подготовили заключение относительно пятен крови?

– Конечно.

– Меня интересует расположение бейсболки во время убийства. В ваших записях есть что-нибудь по этому вопросу?

– Да они и не потребуются. Помню все очень живо. Пятно и брызги на кепке появились в результате нападения с использованием тупого предмета, произошедшего недалеко от угла квартиры.

– Не от применения огнестрельного оружия?

– Нет. Обычно такие следы легко отличить. А направление брызг согласуется с тем типом нападения, который мы с вами обсуждали.

– Та версия, где Чероки лежит на полу?

– Да.

– Кепка была на Чероки в момент убийства?

– Мой Бог, конечно же, нет. Невозможно. Кепка находилась за клеткой для птиц, когда на нее попала большая часть брызг.

– Как она там оказалась?

– Вероятно, слетела во время борьбы.

– А почему вы так решили?

– Кровь была как на самой кепке, так и под ней. Скорее всего, нападающий потерял ее в разгаре драки.

– То есть получается, что это кепка не Чероки?

– Готов спорить на что угодно!

– Спасибо.

Вернувшись в кабинет, первым делом я посмотрела на часы. Половина одиннадцатого. На столе никаких сообщений. Никаких срочных запросов.

Я принялась барабанить пальцами по столу и уставилась на телефон, как никогда в жизни желая услышать звонок. Аппарат молчал. Не очень-то надеясь на ответ, я все-таки набрала номер Гарри в Хьюстоне. Включился автоответчик, на совершенно невозможном испанском попросивший оставить сообщение. Захотела поговорить с Китом, но пришлось довольствоваться своим собственным голосом, сообщившим, что дома никого нет.