Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дорогая Дерр!
Если однажды я появлюсь с требованием моей доли денег, значит, соглашение по-прежнему в силе, но сейчас для меня уже поздновато (ха-ха), так что используй эту инфу, как пожелаешь. Николь сказала, что сегодня вечером придет Х. Как же мерзко, что она меня сдала, но хотя бы призналась, дала мне фору. Ее любви хватило хотя бы на это. О тебе не знает НИКТО, даже Николь, так что не волнуйся, тебе ничто не грозит. Пора перейти к главному. То есть где Крюгер, где Эсперанса, где «Либра» и то особое дерево, Вардогер, как я и обещал. Я знаю, ты не веришь большинству из того, что я тебе рассказал, но сегодня ты наконец поймешь, что мне и правда грозит опасность, а потому будь осторожна. Я был с Х. с самого начала всего этого дерьма, потому что хотел ЖИТЬ. Я хотел жить, вот и все. Но не могу смириться со всеми этими убийствами.
Я видел, как он заживо сжег человека кислотой, и просто не мог с этим смириться. Иногда я жалею, что не помог Ремарк устроить черную дыру, каскадный отказ двигателя, чтобы всех нас уничтожить. Слишком поздно, слишком поздно для всего. Я не получу ни денег, ни амнистии, зато ты сможешь продать эту информацию флоту или ФБР, набить себе карманы и остановить этого человека. Он хочет убить всех. Крюгер ходил по всем путям. Он поклоняется смерти, как другие поклоняются Христу. Он ей молится. Вырывает у людей ногти и обращается с ними как со священными реликвиями. Скоро он будет в моем доме, а там осталась моя семья, я обрек свою семью на убой, чтобы получить немного времени, положить эти записи в депозитную ячейку для тебя и самому убраться в безопасное место. Тебе может показаться жестоким, что я обрек семью на смерть, только есть кое-что, чему ты не поверишь, хотя это правда: к счастью, жизнь – это всего лишь сон.
Неважно, что произойдет с моей семьей сегодня, я найду другую. Я пройду по пути Вардогер в другое место и время, где жена будет ждать меня дома, целая и невредимая. Здесь они умрут, но будут живы в другом месте. Там моя жена будет моложе, а Мариан – совсем еще ребенком, снова пятилетней, я увижу, как она растет, увижу, как появляются на свет мои младшие. Дерр, мы просто тени, выходящие из леса, тени, пересекающие реку.
Когда Мариан еще была маленькой, я укачивал ее и читал одно старое стихотворение:
А сейчас я смотрю на часы и понимаю, что моя семья уже погибла или умирает. Я оплакиваю своих детей, но знаю, что они еще будут жить. Я брошу эти записи в твой ящик, а потом отправлюсь в одно тихое местечко, где я иногда ночую и размышляю. Я буду думать о той моей семье, что была здесь, и готовиться к встрече с новой. Ты больше никогда меня не увидишь.
Патрик Мерсалт считал, что сбежит через Вардогер, пройдет путь и начнет новую жизнь в другой НеБыТи. Но его убили в гостинице «Блэкуотер», прежде чем он успел сбежать.
Мариан будет совсем еще ребенком… Но как такое возможно? Ведь никто не может вернуться в прошлое, разве не так?
Рубеж последовал за «Либрой», но «Либра» застряла в узле пространства-времени, вне времен. Однако «Оникс» вернулся на «твердую землю». Экипаж «Оникса» сбросил одежду, потому что все они были заражены КТН. Мосс вспомнила, как горела ее кожа. За несколько минут до распятия появилось это чувство – пылающей кожи. Она разделась, несмотря на зимний ветер, и оказалась распята.
– «Оникс», вызови аэродром Аполло-Сусек.
Она услышала звуковой сигнал «команда не выполнена». Мосс нашла бортовой компьютер и прочитала: ДОСТУП ЗАПРЕЩЕН.
– Перезагрузись. Вызови аэродром Аполло-Сусек.
…ВСЕ КАНАЛЫ ЗАДЕЙСТВОВАНЫ ДЛЯ ОПЕРАЦИИ «САЙГОН».
Она выругалась.
– «Оникс», перезагрузись. Пошли сигнал тревоги. Соедини меня с аэродромом Аполло-Сусек или с Черной долиной.
… ВСЕ КАНАЛЫ ЗАДЕЙСТВОВАНЫ ДЛЯ ОПЕРАЦИИ «САЙГОН».
– Вот дрянь.
Тела в отсеке зашевелились, когда Мосс метнулась мимо них. Они как будто танцевали, шутовской балет в морге. Мосс покинула каюты, исследовала камбуз и кают-компанию. Она нашла застывший в невесомости американский флаг, приколотый кнопками к полу. На потолке стояла видеокамера на штативе. Мосс проверила камеру и нашла ленту, удивившись – неужели эти люди снимали, как убивают друг друга? Она сунула видеокассету в проигрыватель и нашла кнопку включения. На экране показалось лицо сенатора Чарли, он был в синей футболке и шортах цвета хаки, носки натянуты до колен. За его плечами фоном висел американский флаг. Мосс миллион раз видела сенатора по телевизору, но сейчас он выглядел гораздо моложе, глаза горели детским восторгом, как будто он цирковой наездник в невесомости.
– Дорогие соотечественники! Я побывал в путешествии длиною в жизнь, в тысячу жизней, – сказал он, а потом женский голос где-то за камерой попросил начать сначала. Сенатор откашлялся, натянул натренированную улыбку и сказал: – Я побывал в путешествии длиною в жизнь. Другие соотечественники! То есть дорогие соотечественники…
– Продолжайте, – произнесла женщина. – Потом отредактируем.
– Дорогие соотечественники, двадцать шестого марта 1997 года группа людей на борту корабля «Оникс» отправилась в путешествие длиною в жизнь, в тысячу жизней. Мы преодолели дистанцию, о которой когда-то лишь мечтали. Нет больше последней границы, все дистанции обширного космического пространства нам подвластны… Стой-стой, попробую еще раз.
– Вы дважды сказали «дистанция», – отметила женщина за кадром. – Можно попробовать с телесуфлером.
– Нет, – ответил сенатор Чарли. – Я хочу, чтобы это выглядело естественно.
– Давайте порепетируем часть насчет Величия, – предложила женщина.
– Хорошо, – откликнулся сенатор. Он улыбнулся в камеру и продолжил: – Мы открыли планету, полную чудес, удивительных материалов, прекрасной фауны и немыслимого – жизни. Да, жизни. Мои глаза вновь открылись при виде чуда божественного сотворения, а разум открылся всему этому великолепию. Как христиане и американцы мы назвали планету Величие.
– Пожалуй, слишком пафосно. Ой, стойте, – сказала женщина.
Изображение с сенатором расплылось, но вместо него появилось новое. Кто-то снимал вид из иллюминаторов корабля – далекую Землю, изогнутую сферу планеты, только она была покрыта белым льдом и черными маслянистыми океанами, изъедена кратерами и неровными шрамами гор. Над дугой горизонта поднималась огромная Луна, золотистый гигант. Изображение сменилось помехами.
– Шэннон? – послышалось в наушниках.
От внезапного звука она вздрогнула.
– Шэннон, это ты? Все в порядке? – спросил О'Коннор. – Я получил сигнал тревоги.
– Я… я нашла здесь кое-что важное, – ответила она дрожащим голосом.
– У меня есть для тебя инструкции по эвакуации, действовать нужно немедленно. Тебя назначили на ТЕРН пятого отряда, «Кансер». Не возвращайся домой, Шэннон…
