Я быстро прошел к лестнице и весело запрыгал вниз, перескакивая через две ступеньки и отстукивая по перилам неопределенный мотивчик. Навстречу попался мужчина в рубашке с коротким рукавом и бумагой в руках, я громко пожелал ему доброго утра, не дав возможности что-нибудь сказать.

Достигнув второго этажа, я повернул направо. Здесь коридор был пооживленнее.

В центре о чем-то активно беседовали две женщины, а слева от меня то ли закрывал, то ли открывал дверь кабинета какой-то мужчина.

Я глянул на часы, замедлил шаг и начал рыться по карманам, якобы в поисках чего-то, что я, возможно, где-то забыл, а если не там, то где-то еще, хотя, опять же, может, у меня этого вовсе и не было, а если было, то не вернуться ли назад и не поискать ли как следует? Я стоял в коридоре, задумчиво сдвинув брови, а мужчина слева уже успел открыть дверь и теперь смотрел прямо на меня, видимо собираясь спросить, не заблудился ли я.

Но тут я вынул руку из кармана и улыбнулся ему, демонстративно потрясая связкой ключей:

– Нашел!

В конце коридора что-то дзынькнуло, и я чуть прибавил шагу, бренча ключами на ходу. Разъехались двери лифта, и осторожно высунулся нос грузовой тележки.

Франциско и Хьюго, оба в новехоньких голубых спецовках, аккуратно выкатили тележку из лифта. Франциско толкал сзади, а Хьюго обеими руками придерживал бутыли с водой. «Расслабься, – так и хотелось сказать ему, когда я притормозил, пропуская тележку вперед. – Это же всего лишь вода. А ты ведешь себя так, словно провожаешь жену в родильную палату».

Франциско двигался медленно, сверяясь с номерами на дверях кабинетов, и держался действительно очень хорошо. Хьюго же постоянно вертел головой и облизывал губы.

Я остановился у доски объявлений и принялся ее изучать. Сорвал три листочка бумаги, два из которых оказались памятками на случай пожара, а третий – приглашением на «барбекю у Боба и Тины, в полдень, в воскресенье». Я стоял и читал – так, словно их действительно нужно было прочесть, – а затем посмотрел на часы.

Они опаздывали.

Опаздывали на сорок пять секунд.

Невероятно. После всех наших обсуждений, ругани и репитиций эти два мудака все равно опаздывают.

– Да? – послышался голос рядом. Пятьдесят пять секунд.

Я глянул вниз по коридору: Франциско и Хьюго достигли открытого пространства приемной. Женщина за столом вглядывалась в них поверх больших очков.

Шестьдесят пять секунд.

– Салям алейкум, – вполголоса поздоровался Франциско.

– Алейкум салям, – ответила женщина.

Семьдесят.

Хьюго долбанул ладонью по крышке бутыли, а затем повернулся и посмотрел на меня.

Я подался вперед, но успел сделать лишь два шага. Так как услышал это.

Услышал и ощутил всем телом. Это было как взрыв бомбы.

Когда по телевизору показывают, как разбиваются машины, звук обязательно пропускают через микшер. Его накладывают на пленку при дубляже, и вы, вероятно, думаете: ага, вот, оказывается, с каким звуком сталкиваются автомобили. Но при этом забываете – а если вам хотя бы чуточку везло в жизни, то никогда и не ведали, – сколько энергии высвобождается в момент, когда полтонны металла врезается в другие полтонны металла. Или в стену здания. Огромные массы энергии, способные сотрясти все ваше тело от головы до кончиков пальцев ног, даже если сами вы находитесь в сотне ярдов от места удара.

Гудок «лендровера», заклиненный ножом Сайруса, прорезал утреннюю тишину отчаянным звериным воем. Но тут же растворился, утонув в грохоте распахивающихся дверей, отодвигаемых стульев, топота; люди в дверных проемах удивленно переглядывались, всматривались в конец коридора.

А затем все как-то разом заголосили, вспомнив и бога, и черта, и даже чью-то мать. И уже в следующий момент я наблюдал добрый десяток спин, несущихся прочь, – спотыкающихся, перепрыгивающих, кубарем валящихся друг на друга.

– Что там такое? Может, посмотреть? – спросил Франциско у женщины за столом.

Она поглядела на него, а затем покосилась в сторону коридора:

– Я не могу… нам нельзя…

Ее рука потянулась к телефону. Понятия не имею, кому она собиралась звонить. Похоже, она и сама этого не знала.

Мы с Франциско переглянулись – буквально на сотую долю секунды.

– А это не… – начал я, нервно уставившись на женщину. – В смысле, это не взрыв?

Одну руку она положила на телефон, а другую выставила перед собой, обратив ее к окну, словно умоляла мир остановиться хотя бы на миг и подождать, пока она соберется с мыслями.

Откуда-то раздался визг.

Наверное, кто-то заметил кровь на рубашке Бенджамина – или упал, или просто человеку захотелось завизжать, – но женщина вмиг оказалась на ногах.

– Что это могло быть? – вопросил Франциско. Хьюго двинулся вокруг стола.

Женщина больше не смотрела на него.

– Нам сообщат. – Она напряженно всматривалась в глубину коридора. – Мы должны оставаться на месте. Нам скажут, что делать.

Послышался металлический щелчок. Надо сказать, женщина моментально сообразила, что щелчок тут совсем некстати и что все это ужасно неправильно. Потому что есть хорошие щелчки и есть плохие щелчки; этот же явно был один из самых худших.

Она резко повернулась к Хьюго.

– Все, дамочка, – сказал тот со зловещим блеском во взгляде, – вы упустили свой шанс.

И вот мы на месте.

Хорошо сидим, далеко глядим.

Уже тридцать пять минут, как мы полностью контролируем здание. Весь марокканский персонал с первого этажа разбежался сам, а второй и третий этажи очистили Хьюго с Сайрусом, подгоняя стадо мужчин и женщин вниз по центральной лестнице и на улицу совершенно излишними в данной ситуации криками вроде «вперед!» и «живее!».

Бенджамин с Латифой обосновались в вестибюле, откуда при необходимости могут быстро переместиться в глубь здания. Хотя все мы знаем, что до этого не дойдет. По крайней мере, сначала.

Вскоре начала прибывать полиция. Сначала легковушками, затем джипами, а под конец – целыми грузовиками. Они рассредоточились снаружи в своих тесных рубашках и принялись безостановочно орать и передвигать свой автотранспорт с места на место. Похоже, полицейские еще не решили, как им перемещаться через улицу: то ли беспечно прогуливаясь, то ли короткими перебежками, пригнув голову и уворачиваясь от снайперского огня. Скорее всего, они заметили на крыше Бернарда, но пока еще не знают, кто он такой и чем там занимается.

Мы же с Франциско находимся в кабинете консула.

С нами восемь заложников. Пятеро мужчин и три женщины скованы друг с другом партией полицейских наручников. Мы любезно попросили их разместиться на весьма впечатляющем домотканом «келиме». А если кто-то вдруг решит высунуться за границу ковра, объяснили мы, то рискует моментально получить пулю от меня или Франциско – а точнее, от наших пистолетов-пулеметов «Штейер AUG», которые мы предусмотрительно захватили с собой.