Конечно, на Ельцина, как на советского человека, действовала магия знаменитой фамилии. Ему приятно было видеть внука легендарного писателя Аркадия Гайдара. Но Борис Николаевич не настолько сентиментальный человек, чтобы подчинять кадровые решения велению души. Он почувствовал в Егоре Тимуровиче то, что другим открылось значительно позже: твердость и упорство. Ельцин назначил Гайдара вице-премьером и одновременно министром экономики и финансов.

Многие и по сей день недоумевают, почему реформа была доверена мало кому известному Гайдару, а не Григорию Алексеевичу Явлинскому, тогда самому популярному в стране экономисту?

Сам Борис Николаевич ответил на этот вопрос так: «Измученный борьбой за свою программу, Явлинский уже приобрел некоторую болезненность реакций. Кроме того, чисто психологически трудно было возвращаться во второй раз к той же самой — пусть и переработанной — программе «500 дней» и ее создателям».

Говорят обычно, что стратегический просчет Явлинского состоял в том, что он предпочел остаться теоретиком, ни разу не рискнул взять на себя ответственность за реальное дело. Поздней осенью 1991 года Григорий Алексеевич как раз готов был взяться за проведение экономических реформ, желал этого. Но Ельцин разлюбил Явлинского, когда тот, проработав в правительстве в 1990 году всего три с половиной месяца, подал в отставку.

Можно понять почему. Его назначили вице-премьером по экономической реформе, однако же у него не было ни права подписи, ни реальной роли в правительстве. Но Ельцина заявления об отставке раздражали, и он обычно навсегда расставался с таким человеком.

Когда Явлинский ушел, его коллега по российскому правительству вице-премьер Михаил Дмитриевич Малей сказал мне:

— Григорий не боец… У Явлинского нет административной жилки, железной воли, которой щедро одарен Анатолий Чубайс.

После августовского путча Явлинский на несколько месяцев оказался вместе с Силаевым в союзном руководстве и пытался управлять Россией. Это тоже едва ли понравилось Ельцину. Он охладел и к Силаеву, и к Явлинскому.

Вернувшись из Сочи, Ельцин словно пробудился после летаргии и принялся за дело. Объявил о программе экономических реформ, о шоковой терапии, о повышении цен и приватизации мелких и средних предприятий. Мало кто тогда в стране реально представлял себе, что все это означает на практике.

28 октября на Съезде народных депутатов президент сказал, что Россия начинает радикальные экономические реформы.

Он говорил, что придется перейти к свободным ценам, предсказал, что цены станут расти примерно раз в полгода и увеличатся от трех до шести раз:

— Другого выхода не вижу. Мы провалили программу «500 дней» и уже потеряли два года.

Экономические преобразования в России начались 1 ноября 1991 года, когда Съезд народных депутатов РСФСР принял постановление «О правовом обеспечении экономических реформ».

Страна находилась на грани голода.

15 ноября Ельцин подписал два принципиально важных документа, которые меняли экономическую реальность в стране: указ «Об отмене ограничений на заработную плату и на прирост средств, направляемых на потребление» и указ «О либерализации внешнеэкономической деятельности на территории РСФСР», который разрешал торговать с заграницей всем предприятиям, зарегистрированным на территории России.

А несколькими днями ранее, 6 ноября, Ельцин подписал указы «О реорганизации правительства РСФСР» и «Об организации работы правительства РСФСР в условиях экономической реформы». На время проведения радикальных реформ правительство РСФСР формировалось под непосредственным руководством президента. Глава российской госбезопасности Виктор Иваненко вошел в новый кабинет министров.

Ельцин долго не знал, кого назначить главой правительства вместо Силаева. Академик Юрий Рыжов, очень симпатичный Ельцину, вновь отказался. Юрия Скокова Ельцин постоянно примерял на эту должность, но никак не решался принять окончательное решение — что-то его смущало. Президенту предлагали остановить свой выбор на знаменитом хирурге Святославе Николаевиче Федорове, который завел, можно сказать, образцовое хозяйство и обещал распространить ценный опыт на всю страну. И все же в Белом доме не решились назначить премьером врача.

В одном из разговоров Ельцин предложил возглавить правительство министру печати Михаилу Никифоровичу Полторанину:

— Остальные, кого ни поставишь, сгорят дотла и уже никогда не вернутся в политику. Ты — другое дело, ты выкрутишься.

Но Полторанин тоже не был назначен. Скорее всего потому, что на роль главы правительства подыскивали экономиста. Впрочем, сам Михаил Никифорович полагает, что вмешался Бурбулис. Геннадий Эдуардович внушал президенту, что может сложиться мощная коалиция Полторанина и Руцкого, опасная для самого Бориса Николаевича. И Ельцин возложил обязанности главы правительства на себя.

Главу правительства должен был утвердить совершенно неуправляемый Съезд народных депутатов, который мог запросто отвергнуть предложенную кандидатуру. Из-за борьбы на съезде Россия рисковала вовсе остаться без правительства. А предложение поручить в этот переходный период руководство правительством президенту Ельцину стало возможностью избежать голосования.

Президент потребовал для себя чрезвычайных полномочий. Авторитет Ельцина был таков, что депутаты предоставили ему все необходимые дополнительные полномочия и дали возможность самому возглавить правительство. Он получил право самостоятельно определять структуру высших органов исполнительной власти, назначать и смещать глав местной администрации, приостанавливать действие любых распоряжений и указов союзного президента, если они противоречат конституции и законам России и мешают проведению экономической реформы.

Борис Николаевич рассудил правильно. Даже самые удачные реформы на первом этапе неминуемо приведут к падению уровня жизни. Во всей стране есть только один человек, который способен уговорить людей немного потерпеть. Это он сам.

Возглавив правительство, он полностью поддержал его своим авторитетом. Но он же и стал мишенью всех атак. Он лишился возможности оставаться над схваткой, сохранять позицию верховного арбитра. Летом следующего года Ельцин сделает Гайдара исполняющим обязанности главы правительства и уже в полной мере станет играть роль главы государства, а не исполнительной власти. Но будет поздно. Все равно стрелы полетят в него. Чем активнее Борис Николаевич поддерживал правительство, тем большую ненависть вызывал у противников реформ кабинет Гайдара.

Возможно, иное кадровое решение осенью девяносто первого не привело бы к столь сильным антиельцинским настроениям и острой борьбе, которая закончилась кровопролитием в октябре 1993 года.

Команда Гайдара предлагала действовать немедленно, пока экономика не рухнула. Но либерализацию цен отложили до 2 января 1992 года, чтобы Украина и Белоруссия могли подготовиться. Отсрочка на пользу российской экономике не пошла. Декабрь девяносто первого был совсем мрачным месяцем с пустыми магазинами: никто не хотел продавать товар по старым ценам.