– Теперь, Саша, слушай меня внимательно!

– Есть, мой генерал!

– Не паясничай, а слушай! Бери документы и иди в районный суд. Там спросишь Старостину Ольгу Анатольевну. Это и есть дочь моей подруги, судья. Она скажет, что делать. Не забудь деньги, там пошлины какие-то платить придется. И поскромней. Все же судья перед тобой будет, а не школьная подружка.

– Я все понял, мама!

Он попытался дозвониться до Алевтины, но та не ответила. Тимохин пошел в районный суд.

Судья оказалась женщиной молодой, симпатичной и строгой. Впрочем, эта строгость была какой-то неестественной, словно Старостина брала ее на работу вместе с портфелем.

Александр вошел в ее кабинет:

– Здравствуйте, Ольга Анатольевна. Разрешите представиться, капитан Советской армии Александр Александрович Тимохин.

– Здравствуйте. Присаживайтесь.

Она сказала это, перекладывая какие-то листы, даже не взглянув на посетителя. Выдержав паузу, наконец оторвалась от явно бесполезной, показной работы:

– Слушаю вас, Александр Александрович!

– А вам разве обо мне, точнее, о моей проблеме не говорили?

– Говорили. Но я все хочу услышать лично от вас. Так что, будьте любезны, изложите суть своей проблемы.

– Что ж, слушайте.

Тимохин объяснил судье, ради чего он прилетел в отпуск.

Старостина, выслушав его, спросила:

– Значит, вы оказались плохим мужем? Пьянствовали, гуляли с другими женщинами, вели, так сказать, аморальный образ жизни?

– Так точно!

– Позвольте узнать, а когда же вы тогда служили?

– В оставшееся от пьянки и гулянки время.

– И за это вам присваивали очередные воинские звания?

– Всем присваивали.

– Всем! Супруга ваша в Венгрии все это терпела, а как только вас перевели в отдаленный военный округ, в отдельный гарнизон, терпению ее пришел конец?

– И опять вы абсолютно правы.

– Понятно. Два года вы живете один?

Александр улыбнулся:

– Ну, почему один? С другой женщиной. Вот решили оформить брак, а для этого надо развестись с прежней женой.

– Логично. До какого числа у вас отпуск?

– Второго июля я должен быть в части. Если не возникнет проблем с билетами на самолет, улечу из города первого июля.

– Сколько до Кара-Тепе на поезде?

– Трое суток. Плюс-минус несколько часов.

– Так, значит, убыть в часть вы должны 29 числа. Ведь проездные документы у вас на железнодорожный транспорт?

– Так точно!

Судья пролистала ежедневник:

– Так, рассмотрение вашего дела назначим на вторник, 26 июня. Вас этот день устроит?

– Меня любой день устроит, даже выходной.

– Значит, 26 числа, в 12-00!

– Извините, Ольга Анатольевна? А если на суд не придет моя вторая половина?

– Рассмотрим дело без нее!

– А если она будет против развода?

– Это не явится основанием для того, чтобы вас не развести. Еще вопросы будут? А то, простите, мне работать надо.

– Один, всего один! Как и где мне заполнить всякие там бумаги...

Судья прервала капитана:

– Секретарь в приемной проводит вас в кабинет, где вам все объяснят и разложат по полочкам.

– И еще один вопрос.

– Да?

– А как долго придется ждать решение суда? Или вы перешлете его в часть?

– Решение вы, как военнослужащий, ограниченный по времени пребывания в городе отпускным билетом, получите на следующий после суда день, у секретаря.

Тимохин поднялся:

– Все! Благодарю. А у вас четко работает система.

– На то она, Александр Александрович, и система. Совет – в кабинете составления документов не старайтесь так, обливая себя грязью, и не выставляйте себя этаким монстром, сломавшим любящей женщине жизнь. Это лишнее и на вас совершенно не похоже. До свидания.

– До свидания, Ольга Анатольевна, всего вам самого хорошего.

– Спасибо! Да, секретарь выпишет вам и повестку. Не забудьте, чтобы потом не пересылать курьером.

– Не забуду!

Судья вновь уткнулась в бумаги.

* * *

Суд, как и было определено ранее, состоялся 26 числа, ровно в 12-00. Алевтина не пришла. Тимохин думал, что процедура развода займет много времени, но все ограничилось тем, что Старостина зачитала заявление Александра, секретарь сообщил об уплате всех необходимых пошлин, заседатели задали по паре ничего не значащих вопросов, и судья зачитала решение, согласно которому брак с Алевтиной с этого момента считался расторгнутым. На следующий день, заплатив 150 рублей судебных издержек, он получил решение суда и штамп о разводе в соответствующую графу удостоверения личности офицера.

Вечером 27 июня позвонила Таня. Александр сообщил ей о разводе. Как ни пыталась она скрыть радость, удавалось это плохо. Поговорили недолго о том, как дела в поселке. В садике директриса теперь чуть ли не пылинки с нее сдувает. Тетя Лиза приходила, удивлялась, сам директор рынка подходил к их рядам, интересовался, как идет торговля, предупредил всех, чтобы пенсионерку не обижали. После этого к ней отношение изменилось. И воду поднесут, и разложиться помогут, и покупателей направят. В общем, в Кара-Тепе все нормально. Только очень уж Таня соскучилась по нему, ждет не дождется, когда увидит. И Оленька часто спрашивает, почему дядя Саша не приходит. Александр сказал, что будет, как и обещал, 2-го числа.

После разговора с Татьяной Тимохин вышел на кухню, сказал матери:

– Завтра пойду билеты заказывать. Сейчас на самолет, наверное, трудно будет взять. Сезон отпусков.

– А если не возьмешь?

– То придется расстаться пораньше, поездом поеду. В части по-любому надо быть второго июля. Хоть на самолете лети, хоть на поезде езжай, хоть на арбе добирайся.

– В этой суете и поговорить-то как следует не поговорили. Прилетел, затеялся с разводом, а теперь и уезжать пора. Хорошо еще, о Тане рассказал.

– Ну что ты, мам! Повидались, и хорошо. Главное-то впереди. Как завалимся с Таней и Олей на полтора месяца зимой, так еще будешь ждать, когда уедем.

– Эх, сынок, дожить бы до этой зимы!

– А что? Со здоровьем неполадки?

– Да вроде все нормально, но жизнь человека настолько хрупка и непредсказуема. Вон в соседнем подъезде мужчина пятидесяти лет умер. Месяц назад. А был здоровым, летом бегал, зимой на лыжах каждое утро. Сантехником работал. Безотказный такой. Придет, бывало, разуется, исправит, что сломалось, чайку попьет, водку вообще в рот не брал, и уйдет. Все время по дворам ходил, а потом пропал. Неделю не видно, другую. Встречаю жену его, она в овощном продавщицей работает. Спрашиваю, Толик в отпуске, что ли? А она в слезы. Рак, говорит, у него обнаружили, сейчас в больнице. За полгода сгорел. Я, когда в последний раз его видела, в больнице, подругу проведывала, не узнала, худой, желтый, только глаза те же, добрые, но уже какие-то безжизненные. Через неделю после того умер. Вот так!