— Спасибо. И вот еще что, Кэрол. Нужно, чтобы кто-нибудь обязательно выяснил, в какой школе учился Том Кросс.

Через считаные минуты после отбытия Кэрол к нему действительно пришла физиотерапевт, приветствуя его понимающим подмигиванием.

— Помогали полиции в ее изысканиях, да? — лукаво спросила она, подавая ему костыли. — Надеюсь, она вас не очень вымотала.

— Старший детектив-инспектор Джордан вчера руководила операцией в «Виктория-парке», — произнес он тоном, отбивающим у собеседника всякую охоту развивать эту тему. — По долгу службы я сотрудничаю с полицией. Она зашла, чтобы со мной кое-что обсудить. Но за день она так устала, что заснула прямо в этом кресле.

Когда дело касалось Кэрол, Тони становился сверхчувствителен к любым намекам на что-то личное. И неважно, кто делал эти намеки — его мать или его физиотерапевт, которую он, скорее всего, никогда больше не увидит, выписавшись из больницы. Он всегда стремился четко обозначить положение вещей. Во всяком случае, формально. Эмоциональная подоплека никого, кроме него, не касается.

Полчаса спустя он вернулся в свою комнату, усталый, но не измотанный, в отличие от предыдущих дней.

— Вы делаете невероятные успехи. Быть может, сегодня вы попробуете одеться, — произнесла физиотерапевт. — Поглядите, каково вам будет, если вы станете проводить некоторое время в кресле и некоторое время ходить — примерно раз в час взад-вперед по коридору.

Он снова увеличил громкость телевизора, вполглаза поглядывая на экран и при этом сражаясь с одеждой. В центре всех новостных сюжетов — взрыв в «Виктория-парке». Футбольные эксперты рассуждают о его влиянии на игру; инженеры-строители оценивают, сколько денег и времени уйдет на то, чтобы восстановить трибуну «Вэсти»; Мартин Фланаган негодует, что прощание с Робби Бишопом осквернено; друзья и родственники погибших вспоминают своих близких; а Санджар, брат Юсефа Азиза, заявляет, что его брат — никакой не фундаменталист. Санджар вещал на фоне парней из ОБТ, вытаскивавших вещи из дома Азизов. В этот момент Тони перестал воевать с носком и устремил все внимание на телеэкран.

Он не стал бы поддерживать распространенную точку зрения, согласно которой мысли проступают на лице, однако долгие годы наблюдений за тем, как люди лгут ему и сами себе, позволили Тони собрать своего рода библиотеку мимики и жестов, на которую он мог опираться, оценивая, насколько правдив тот или иной человек в тот или иной момент. В Санджаре Азизе он увидел страстную убежденность в том, что, какие бы причины ни побудили его брата проделать дыру в стадионе «Виктория-парк», это явно не был религиозный фундаментализм. Парни из ОБТ обдирают его дом до кирпичей, и он не протестует. Но его явно приводит в отчаяние необходимость вновь и вновь повторять: его брат не был воинствующим исламистом. Однако телерепортеру, похоже, не нужно исследовать версии взрыва. Он хочет, чтобы Санджар принес извинения. Но ясно, что этого не произойдет.

Внимание Тони отвлеклось, когда на экране снова появилась студия, где производился очередной дурацкий анализ последствий взрыва для выступлений на «Брэдфилд Виктории» в нынешнем сезоне. Хотя Тони и считал себя болельщиком, его разозлило, что после гибели тридцати пяти человек этот вопрос вообще стоит у журналистов на повестке дня. По-настоящему же ему хотелось узнать, что может сообщить Санджар Азиз. Тони видел его недоуменное разочарование и невольно задавался вопросом, что за этим стоит.

Он снова начал сражение с носком, но так и не сумел его натянуть. «Вот хрень», — пробормотал он, протягивая руку к кнопке вызова сиделки. К чертям самостоятельность. Ему нужно услышать то, что может рассказать Санджар Азиз, пускай даже придется пожертвовать для этого своей независимостью. Пора наконец сделать что-то полезное.

Кэрол окинула взглядом свою команду. Уже сейчас все выглядели так, словно чересчур мало спали и выпили чересчур много кофе. Всякое расследование убийства требует напряжения, которое оттесняет на задний план обычные потребности. Если дело тянется слишком долго, люди ломаются. И их личная жизнь ломается тоже. Она слишком часто это наблюдала. Но избежать такого непросто.

Все внимательно выслушали доклад Полы о беседе с Элинор Блессинг. Пола особенно подчеркнула упоминание о загадочном Джейке или Джеке. Уже добравшись до конца своих записей, она подняла глаза и заметила:

— Мне пришла в голову мысль. Все наши три жертвы отравления — родом из Брэдфилда. Мы знаем, что и Робби Бишоп, и Дэнни Вейд выросли в районе Харристаун и там же ходили в школу. Я решила, что тут, возможно, есть какая-то связь, которую стоило бы изучить. Поэтому после больницы я вернулась сюда и зашла на сайт «Лучших дней». Том Кросс не входил в число подписчиков, в отличие от пары дюжин его ровесников. Но у них есть раздел «Фотографии и воспоминания». Там-то я и нашла вот это.

Она достала распечатку и пустила ее по рукам.

— Некто по имени Сэнди Холл размещает сообщение: «Кто-нибудь еще помнит, как Том Кросс запер Хорька Рассела в шкафу для реактивов, а потом пустил в замочную скважину веселящий газ? Вот забавно, что Кросс дослужился до высокого чина в полиции». На что некто Эдди Брант отвечает: «Несколько месяцев назад встретил Тома Кросса на обеде в регбийном клубе. Я бы его везде узнал. Всегда такой жизнерадостный, вечно рассказывает какие-нибудь байки. Теперь он в отставке. Несколько лет назад он сорвал большой куш в почтовом тотализаторе, так что ему, как он сказал, отлично живется». Думаю, мы можем уверенно утверждать, что, как и Дэнни с Робби, Том Кросс — бывший ученик Харристаунской школы.

— Могла бы просто у меня спросить, — вставил Кевин. — Я тоже учился в ней.

Пола с удивленным видом произнесла:

— Жалко, что я не знала. Сэкономила бы время. Так или иначе, теперь нам известно, что связь есть. Не знаю, что она означает и вообще означает ли что-нибудь, но это явно то, что всех их объединяет.

— Их объединяет и кое-что другое, — добавил Кевин. — Все они были богачи. Робби — благодаря футболу, Дэнни выиграл в лотерею, Пучеглаз — в почтовый тотализатор. Кто-нибудь мог бы подумать, что он брал взятки, раз сумел позволить себе дом на Данелм-драйв. Но он не брал. Ему просто повезло.

— Любопытно, Кевин. Хорошо поработала, Пола, — одобрила Кэрол.

— Как вы думаете, нам следует предупредить бывших учеников Харристаунской школы, которым удалось нажить кое-какие денежки? — поинтересовался Кевин.

Кэрол с несколько испуганным видом ответила:

— Не думаю, что мы уже собрали достаточно фактов. Ты хоть можешь себе представить, какая паника возникнет, если мы сделаем какое-то заявление в таком роде? Нет, нам сейчас нужно четче понять, что происходит. Сегодня же утром я отправляюсь к миссис Кросс. И посмотрим, что мне удастся выяснить. Пола, не могла бы ты поговорить с мистером и миссис Бишоп и установить, был ли Робби знаком с Томом Кроссом? А ты, Сэм, задай родным Дэнни вопрос о его знакомстве с Кроссом. Далее. Кевин, только что поступила распечатка переговоров, которые велись по мобильному Азиза. Займись. И еще, раз уж у тебя есть знакомства, доберись до директора Харристаунской школы и выясни: может быть, школа каким-то образом поощряла какую-то связь между этими тремя выпускниками. Ты же сам говоришь, все они были богаты. Может быть, школа добивалась от них пожертвований? Может быть, директор приглашал их к себе? Может, было еще что-то? Проверь. А ты, Крис, отнеси мобильный Азиза ребятам из ОБТ. Не скупись на извинения, уверяй их, что у нас ум за разум зашел и мы думали, что уже сообщили им об этом телефоне. Побольше улыбайся. И постарайся выяснить, что они нарыли. И вот еще что, ребята. Не отвергайте никаких новых версий насчет взрыва. Вчера вечером я говорила с Тони, и он высказал одну-две идеи, которые лично мне представляются довольно нелепыми. Но он и раньше, бывало, оказывался прав, когда никто этого не подозревал, так что давайте не спешить с выводами. Надо собрать как можно больше улик. Пусть они говорят. И кстати, об уликах. Как у тебя продвигается дело, Стейси?