Вот интересно, слышат ли его сейчас озеро и старый драндулет, а если слышат, то примут ли к сведению его слова. Скорее всего вряд ли.

Ветер жестоко сек лицо.

Когда Тень добрался до дома, оказалось, что на улице его поджидает Чэд Маллиган. При виде полицейской машины у Тени яростно заколотилось сердце, но потом слегка утихло, когда он заметил, что полицейский, устроившись на переднем сиденье, разбирает бумажки.

Тень подошел к машине.

Маллиган опустил стекло.

— С библиотечной распродажи? — спросил он, заметив в руках у Тени бумажный пакет с книгами.

— Да.

— Я там года два-три тому назад целый ящик с книжками Роберта Ладлэма отхватил. Все собираюсь почитать. Моя кузина от него без ума. А я вот думаю, если однажды окажусь на необитаемом острове да с этим ящиком книжек, тогда и наверстаю.

— Я могу быть чем-то полезен, шеф?

— Да нет, приятель. Решил вот остановиться, проведать, как ты тут обживаешься. Помнишь китайскую пословицу: если спас человеку жизнь, значит, ты за него в ответе. Ну, я, конечно, не имею в виду, что я спас тебе жизнь. Но, думаю, все равно проверить надо. Как ведет себя пурпурный Гунтер-мобиль?

— Да ничего, — ответил Тень. — Не жалуюсь. Бегает исправно.

— Вот и замечательно.

— Я в библиотеке встретил свою соседку, — начал Тень. — Миссис Ольсен. И подумал…

— Какая тварь ее в задницу ужалила?

— Ну, это уж вам виднее.

— Длинная история. Если хочешь немного прокатиться, садись — я тебе все расскажу.

Тень на секунду задумался, а потом сказал: «Хорошо», — и сел в машину на переднее сиденье, рядом с водителем. Маллиган поехал в северную часть города. Выключил мигалку и припарковался у обочины.

— Даррен Ольсен познакомился с Мардж в университете Висконсина в Стивенс-Пойнте, а потом приехал с ней обратно на север, в Лейксайд. Она в колледже специализировалась на журналистике. А он изучал эту херню, как ее, гостиничный менеджмент, что-то в этом роде. Приехали они сюда, значит, мы все в пень встали. Было это лет тринадцать-четырнадцать тому назад. Она просто раскрасавица была… волосы черные… — Он на секунду замолк. — Даррен управлял мотелем «Америка» в Камдене, на западе, в двадцати милях отсюда. Вот только в Камдене туристы не имели обыкновение задерживаться, и в конце концов мотель закрылся. У них было двое мальчишек. В то время Сэнди было одиннадцать. А младший — Леон, кажется, — был совсем малютка.

Даррен Ольсен мужественностью не отличался. Когда-то в школе он был приличным футболистом, но это самое большее, чего он добился в жизни. Вот так. Он даже не мог набраться храбрости и сказать Мардж, что потерял работу. Целый месяц, а то и все два, он каждое утро уезжал из дома, возвращался поздно вечером и жаловался, какой тяжелый день задался у него в мотеле.

— И чем он все это время занимался? — спросил Тень.

— Ммм. Точно не знаю. Думаю, ездил в Айронвуд, а может и в Грин-Бей. Поначалу, скорее всего, искал работу. А потом стал пить не просыхая, так что, видимо, и на мимолетные радости с проститутками не так много времени оставалось. Может, и на деньги играл. Наверняка я знаю только то, что недель за десять он выгреб все деньги с их совместного счета. И через какое-то время Марджи сунула туда нос, — а там шиш с маслом!

Тут Маллиган вывернул на дорогу, врубил сирены и мигалку и до смерти перепугал какого-то мужичонку, который только что съехал с горы на машине с айовскими номерами со скоростью семьдесят миль в час.

Оштрафовав лихача, Маллиган продолжил рассказ.

— На чем я остановился? А, ну так вот. Марджи выставила его вон, подала на развод. Вылилось это все в грязную драку в суде за право опекунства. Так в журнале «Пипл» называются подобные дела. Грязная драка в суде за право на опеку над детьми. Детей оставили Марджи. Даррен получил право видеться с ними и больше практически ничего. А Леон был тогда еще совсем малыш. Сэнди был постарше, славный парнишка, отца просто обожал. И не позволял Марджи о нем слова дурного сказать. Дом они потеряли. Хороший был у них домик на Дэниелс-роуд. Переехали в квартиру. А Даррен вообще убрался из города. Приезжал каждые шесть месяцев и портил всем жизнь.

Так продолжалось несколько лет. Он приезжал, тратил на детей деньги, а Марджи доводил до слез. Народ уже по большей части начал думать, что лучше бы ему и вовсе никогда не возвращаться. Мать с отцом у него ушли на пенсию и переехали во Флориду, типа, не было у них больше сил терпеть висконсинские зимы. Вот он появился в очередной раз и объявил, что хочет свозить мальчиков во Флориду на Рождество. Марджи сказала, мол, даже и не думай, и слышать ничего об этом не желаю. Неприятно все это очень было — однажды мне пришлось к ним приехать. Семейная ссора. Когда я приехал, Даррен стоял во дворе перед домом и матерился: мальчики были ели живы от страха, а Марджи в слезах.

Я сказал Даррену, что у него есть все шансы провести эту ночь за решеткой. На секунду мне показалось, что он меня сейчас ударит, но он был еще достаточно трезв, чтобы сдержаться. Я отвез его в трейлерный парк на южной окраине города, посоветовал взять себя в руки. И если он только пальцем ее тронет… Короче, на следующий день он уехал из города.

А через две недели пропал Сэнди. Просто не сел в школьный автобус, а своему лучшему другу сказал, что скоро повидается с отцом, что тот готовит ему какой-то особый подарок, чтобы возместить неудавшуюся поездку во Флориду на Рождество. С тех пор никто его больше не видел. Хуже нет, чем похищение ребенка родителем, лишенным права опеки. Нелегко найти ребенка, который не хочет, чтобы его нашли, понимаешь?

Тень согласился. Он понял кое-что еще: что Чэд Маллиган влюблен в Маргарет Ольсен. Интересно, сам-то он отдает себе отчет в том, насколько это очевидно?

Маллиган еще раз вырулил на дорогу с зажженными мигалками и остановил каких-то тинейджеров, которые ехали на скорости шестьдесят миль в час. Им он штраф выписывать не стал, а «просто нагнал на них страха Божьего».

Вечером Тень сидел на кухне за столом и ломал голову над тем, как превратить серебряный доллар в пенни. Об этом фокусе он вычитал в «Домашнем иллюзионисте», но описание было настолько расплывчатым и бесполезным, что только разозлило его. Чуть ли не в каждой фразе встречались формулировки типа «а потом пенни исчезает обычным способом». И что в таком случае подразумевалось под «обычным способом», недоумевал Тень. Что, нужно уронить монету по-французски? Спрятать в рукаве? Или крикнуть «Боже мой! Берегитесь! Пума!» — и уронить монету в боковой карман, пока зрители оглядываются по сторонам?

Вспомнив про луну и про женщину, подарившую ему этот серебряный доллар, он подбросил его в воздух, поймал и снова попытался проделать фокус. Кажется, ничего не получилось. Он пошел в ванную, снова повторил его перед зеркалом и убедился, что прав. Фокус — так, как он был описан, — не мог получиться. Он вздохнул, положил монету в карман и сел на диван. Потом укрыл ноги дешевым толстым пледом и раскрыл «Протоколы заседаний городского совета Лейксайда за 1872–1884 гг.» Текст, напечатанный в две колонки мелким шрифтом, был практически нечитаем. Он листал страницы, рассматривая фотографии того времени с изображением членов городского совета Лейксайда: длинные бакенбарды, глиняные трубки, потертые и лоснящиеся шляпы. Многие лица казались ему до странности знакомыми. Он не удивился, когда увидел, что в 1882 году секретарем городского совета был некий внушительного вида господин по имени Патрик Маллиган: ему бы побриться, сбросить фунтов двадцать — получилась бы точная копия, скорее всего, пра-пра-правнука Чэда Маллигана. Интересно, был ли на фотографиях дед-первопоселенец Хинцельманна? Кажется, он все-таки не был членом городского совета. Когда Тень листал страницы, рассматривая фотографии, ему показалось, что имя Хинцельманна там упоминалось, но когда стал пролистывать книгу обратно, не смог его отыскать, а от мелкого шрифта у него заболели глаза.