Шторм, должно быть, понял, что полицейский ничуть не блефовал, и облизал губы.

– Ничего не случилось. Мы вошли. Мун налил мне выпить. Мне нужно было передать материал, и я спросил, можно ли позвонить отсюда. Он разрешил. Мун был выжат как лимон и захотел полежать. Семьдесят пять лет дают о себе знать – день его совершенно вымотал.

– Ближе к делу. По поводу его дряхлости я поплачу в следующий раз.

Шторм развел руками:

– Это, пожалуй, все. Я сел за стол кое-что записать. Мун пошел по коридору к себе в комнату. Я работал с полчаса, когда явился ваш человек взять образец шрифта пишущей машинки. За коим чертом он ему потребовался?

– Он выполнял приказ. Значит, вы работали за столом?

– Вскоре после ухода вашего человека я позвонил в редакцию и продиктовал материал. И только повесил трубку, как вы принялись колотить в заднюю дверь. Естественно, я считал, что Обри по-прежнему в своей комнате, и поспешил в кухню поскорее открыть, чтобы вы его не разбудили.

– Таким образом, вы работали здесь один, за исключением тех минут, когда с вами находился Груббер, а затем долго говорили по телефону. Так?

– Так.

– И утверждаете, что некто ударил моего человека по голове, проник в пентхаус при помощи единого ключа и незаметно вывел отсюда Муна?

– А как еще могло быть?

– И вы ничего не услышали?

– Я закрыл дверь в коридор, чтобы мой разговор по телефону его не беспокоил. И, естественно, ничего не слышал.

– Вы идиот! – вскипел Гарди. – Когда открывали мне служебный вход, прежде чем впустить, отодвинули засов и сняли дверную цепочку. Как вы себе представляете? Преступник неслышно вывел Муна, а затем с обратной стороны задвинул засов и навесил цепочку? Нечего таращиться на меня, болван! Вы единственный были в пентхаусе, и вы же закрыли и заперли за Муном дверь.

Лицо журналиста стало белым как бумага.

– Соучастие в убийстве ведет прямиком на электрический стул, который ты можешь разделить с убийцей, придурок! Единственный небольшой шанс спасти шкуру – рассказать мне обо всем, что здесь происходило. Шанс небольшой, потому что, если Мун выполнил то, что задумал, тебя не спасут никакие в мире рассказы.

По щеке журналиста скатилась капелька пота.

– Не понимаю, о чем вы говорите, – начал он. – По-вашему получается, что Мун собирается кого-то убить. Господи, это же он в опасности. Поэтому я выпустил его через заднюю дверь сразу после того, как мы сюда пришли. Он сказал, что ему осточертело, что вы следите за ним со своими копами, но нужно встретиться с человеком так, чтобы никто в мире об этом не узнал. По тому, как он говорил и улыбался, я сделал вывод, что этот человек – дама. Старый проказник, видимо, прячет в отеле шлюшонку. Такие вещи не получается хранить в секрете – кто-то что-нибудь да видел. Поспрашивайте, и узнаете, где он.

– Он попросил вас впустить его обратно?

– Нет, сказал, что вернется в пентхаус обычным путем и устроит вашим людям сюрприз. Накажет олуха, то есть вас, за то, что не установили пост на служебной лестнице. – Шторм, словно оправдываясь, поднял руку. – Я только цитирую его слова.

Гарди тяжело вздохнул. В том, что говорил журналист, была доля правды. Он, Гарди, установил пост на служебной лестнице минут через тридцать после возвращения Муна в пентхаус из кабинета Элисон. Это время потребовалось Шамбрену, чтобы развить перед ними свою теорию. Шторм мог быть неповинным ни в чем, кроме попытки обмануть полицию. Что же тогда случилось? Почему Мун передумал и вернулся по черной лестнице? Зачем ударил по голове Палмера? Ему всего-то требовалось посмеяться над ним и потребовать впустить домой.

Ответ пришел сам собой. Если Палмер не видел нападавшего, для Муна это происшествие – очередное доказательство, что существует мифический убийца, который очень близко подобрался к своей жертве – был в нескольких шагах от его задней двери.

В передней раздался звонок, и детектив поспешил открыть дверь и впустить врача.

– Останься с ним, – велел Гарди другому полицейскому и показал на журналиста. – Не позволяй подниматься с кресла и приближаться к телефону.

– Я под арестом? – спросил Шторм. К нему возвращалась самоуверенность.

– Точно! – бросил лейтенант. – По факту соучастия в тяжком преступлении.

– У меня есть право связаться со своим адвокатом.

– Попробуйте. – Гарди повернулся к полицейскому: – Если попытается, Джо, врежь ему за милую душу.

– Я вас за это размажу, Гарди, – пообещал Шторм.

– Не исключено. Но если я почувствую, что у тебя есть шанс, придурок, размажу первым, да так, что не собрать. – Он прошел за врачом в спальню, где лежал раненый Палмер.

Подавали первое – изысканный зеленый черепаховый суп, – когда Джон и Элисон увидели, что от входа в «Голубую лагуну» к ним спешит Джерри Додд. Его профессиональная жизнерадостность заметно полиняла.

– Прошу прощения, – начал он. – Вас обоих просят в кабинет Шамбрена.

– О Джерри! – воскликнула Элисон. – Мы только начали ужинать. Может, через полчаса?

– Мун пропал, – проговорил Додд. – Вырубил одного из людей Гарди и исчез. Все, кто был у него на примете, должны собраться в кабинете мистера Шамбрена. Это вы, Уилз. Но босс хочет, чтобы мисс Барнуэл тоже пришла. Он считает, что Мун мог заинтересоваться и вами.

– Мной? – удивилась Элисон.

– Он пошел вразнос. Босс думает, что он способен воспользоваться вами, чтобы оказать давление на мистера Уилза. Извините, что отрываю от супа.

Они последовали за Доддом к лифтам. Знакомые с повседневной жизнью отеля заинтересовались бы необычным напряжением в здании. У вращающихся дверей дежурили полицейские, детективы в штатском поспешно проверяли рестораны и бары. Когда они подходили к лифтам, в вестибюль ворвался Амато. Он выглядел немного нелепо в кричащем клетчатом спортивном пиджаке, твидовом пальто и тирольской шляпе. Его рабочей формой были черный пиджак и полосатые брюки, но Амато не стал терять времени на переодевание. Под мышкой он держал бумажный пакет.

– Праздник отменен? – нервно спросил он. – Мистер Шамбрен просил лететь сюда пулей со списком гостей. Я взял его домой, чтобы завтра утром передать художнику, который будет рисовать карточки для размещения. Ну, так как, отменен?

– Можете успокоить свою язву, – ответил Джерри.

Они взмыли на лифте на четвертый этаж и направились по коридору к кабинету управляющего отелем. Джон внезапно понял, что крепко держит за руку Элисон.

В помещении было полно народу. Джон заметил в кресле в углу Уилларда Шторма, который сгорбился и уже не очень походил на щеголя с Мэдисон-авеню. Шамбрен склонился над столом, где лежали какие-то распечатки. Вокруг него собрались полицейские и лейтенант Гарди.