— Слушаю, — раздался по домофону голос Александра.

— Это мы.

— Входите. Десятый этаж.

Они вошли в полутемный вестибюль подъезда и с удивлением посмотрели по сторонам. Пожали плечами, зашли в лифт с изрисованными стенками и с прожженными кнопками. Отсчитали десятую, нажали.

— Ну наконец, — обнимая мать, проговорил Александр.

— Рейс задержали, — ответила она, проходя в комнату.

— Фу, — обмахиваясь шляпой, выдохнул Вольдемар, — я волновался, как школьник перед экзаменом. Не дай бог проверили бы камни на подлинность.

— Ну и что? — вскинула брови Евлалия.

— Как что? Вы в декларации указали, что везете подлинные драгоценные камни, а они — всего лишь хорошая подделка.

— Успокойтесь, Вольдемар. Криминала в этом нет. Выкрутилась бы. Поведала бы со слезами, что ради сохранения чести семьи продала настоящие драгоценности и заказала копии. И естественно, хотела сохранить свой поступок втайне.

— Налей нам бренди, — обратилась она к сыну. — Самое главное и трудное впереди. Вот я действительно ужасно волнуюсь за Александра.

— Мама, я все продумал до мелочей. Послезавтра вы с Вольдемаром будете уже в Брюсселе.

Александр сдержал свое слово. В десять часов вечера Вольдемар вышел из отеля и стал прохаживаться по улице, покуривая сигарету и любуясь Москвой. Он не смотрел поминутно на часы, он был спокоен. Жизнь научила его подчиняться одному простому правилу: что должно произойти, то произойдет. Когда он увидел высокого молодого человека в плаще, вышедшего из такси, он бросил окурок в урну и пошел ему навстречу.

— Что? Все в порядке? — спросил Вольдемар и улыбнулся. — Вижу вопросы излишни, все написано на твоем лице. У нас тоже полный порядок. Лали ждет моего звонка в баре.

Он позвонил по мобильному телефону. Пять минут спустя к ним присоединилась Евлалия.

— Мама, — бросился к ней Александр и протянул замшевый мешочек.

— Неужели?

— Да!

— Вещи в машине, надо торопиться, — заметил Вольдемар.

— Боже мой, Сашенька, — гладя его рукой по лицу, приговаривала Евлалия, — как бы я хотела увезти вместо драгоценностей тебя.

— Не волнуйся. Через два дня я буду в Брюсселе. Один человек обещал мне помочь.

— Сашенька…

— Мама, пора! Вольдемар, до встречи! — махнул он им рукой и поспешил уйти.

— Я так волнуюсь…

— Лали, ради вашего сына вы должны довести дело до конца. Иначе окажется, что он напрасно рисковал.

— Да, конечно. Поедемте.

Проезжая мимо Москвы реки, Вольдемар попросил шофера остановить машину.

— Хочу бросить монету в реку, чтобы вернуться, — сказал он, обращаясь к Евлалии.

Подойдя к парапету, он размахнулся одной рукой, стараясь подальше закинуть монету, а другой — вытащил из внутреннего кармана плаща сверток с фальшивыми драгоценностями и бросил в воду.

— Ну, теперь вернусь наверняка, — рассмеялся он.

Когда Евлалия Ильина-Вязигина, а по фальшивому паспорту мадам Смирнова-Жиар, предъявила на таможенном досмотре свои драгоценности, когда офицер сверял указанные в декларации украшения с их наличием, Елена Уманцева сидела связанная в своем кабинете и каждую секунду ожидала появления из корзины гадюки, а значит, ожидала смерти.

* * *

Простившись с матерью и Вольдемаром, Александр спустился в метро, доехал до конечной станции, поднялся наверх и сразу же увидел кафе «Экспресс». Вчера он звонил Никасу. Тот назначил ему встречу в этом кафе. Александр вошел, окинул взглядом посетителей и с удивлением заметил, как один мужчина лет тридцати пяти помахал ему рукой. Он подошел.

— Вы Александр? — спросил его мужчина.

— Да, — в некотором замешательстве ответил Ильин-Вязигин.

— А я Никас, — протянул он руку. — Будем знакомы. Садитесь. Что заказать?

— Виски. Но как вы меня узнали, причем тотчас? — спросил Александр.

— Я звонил Рите. А женский взгляд фотографирует не хуже камеры. Несколькими штрихами она обрисовала полный ваш портрет. Итак, в чем проблема?

— Мне надо перейти границу.

— Понятно, — выдохнул Никас и заказал себе еще кружку пива. — Вы в розыске… — начал рассуждать он сам с собой. — Значит, сделаем так. Изменим вам немного физиономию, совсем чуть-чуть, — усмехнулся он, заметив беспокойство в лице Александра, — изготовим документы. До Пскова вас довезут на машине. Там у нас есть свой человек, он переправит вас в Эстонию, а оттуда отправитесь, куда хотите.

— Документы будут надежные?

— Не волнуйтесь. Когда вы узнаете, во сколько вам обойдется моя услуга, вы убедитесь, что ваши новые документы более надежны, чем подлинные.

— И сколько же?

Никас усмехнулся и, наклонившись, шепнул цифру на ухо Александру.

— Н-да, — качнул тот головой. — Признаюсь, я предполагал, но чтобы…

— Вы можете отказаться.

— Что вы, с какой стати! — не без иронии воскликнул Александр. — Ведь у меня останется не только на билет, но и на чашку кофе.

— Тогда по рукам, — сказал Никас, допил пиво и поднялся. — Я сейчас выйду, а ты давай минуты через три. Увидишь черный джип. Я тебе посигналю.

Никас вышел. Холодок пробрался к сердцу Александра: «Ведь может все случиться как с Алексеем. Он бесследно пропал в африканских джунглях, а я на бескрайних просторах России».

Александр подошел к стойке, заказал себе еще виски, выпил залпом, по-русски, и вышел на улицу.

Никас привез его на какую-то квартиру. Дверь им открыл худощавый мужчина в яркой майке и узких брюках.

— Это Александр, — представил его Никас хозяину. — Ему надо изменить физиономию. Быстро и качественно.

— Проходите вон туда, — улыбнулся хозяин Александру. — Я всегда делаю качественно, — заметил он Никасу.

Александр вошел в комнату с большим зеркалом и креслом, как в парикмахерской.

— Садитесь, — указал хозяин на кресло и представился: — Меня зовут Валентин.

Александр сел, а Валентин задумался, глядя на него в зеркало.

— Пойти от противного и сделать вас брюнетом?.. Не пойдет. У вас светлая кожа… А если почти налысо, такой маленький ежик оставить?..

— Ты только его под голубого не ваяй. Ему через кордон идти. Надо, чтобы было неброско, но главное, не похоже на него.

Валентин продолжал размышлять:

— Ну тогда короткая стрижка, волосы цвета каштана… и немного загара…

— Давай, давай, — подгонял его Никас.

Александр выразил сомнение, что вряд ли стрижка и цвет волос изменят его настолько, что милиционер, остановивший машину для проверки документов, не сопоставит его физиономию с разосланными по всем постам его снимками.