– Король тебя предал.

– Я сам себя предал. Мой отец такого не хотел, но я боялся его потерять. – Он помолчал. – Даже сейчас, когда я закрываю глаза, то вижу повешенных. Так что со мной обошлись по заслугам.

Вира долго молчала.

– Каира – не первая, у кого мне довелось служить телохранительницей, – наконец сказала она. – За день до того, как завершилось мое обучение на Рорику, пираты похитили родственницу императрицы, совсем еще девочку. Она играла на берегу, собирала ракушки. Пираты ее схватили. Мой корабль направлялся в столицу, но мне поручили свернуть с курса и спасти ребенка. Мне тогда было восемнадцать. Я была сильная, уверенная в себе, бесшабашная. Ночью я прокралась на пиратский корабль, нашла пленницу и решила, что смогу улизнуть вместе с ней, но… – Она потупилась. – Даже хорошие люди в прошлом ошибались и вершили дурные дела. Жизнь продолжается, хотя каждый хоть когда-нибудь и допускает промахи, которые ничем не искупить. Вот такой урок преподала мне та девочка. Роуэн это тоже понимал. За всеми твоими угрызениями совести он все равно видел в тебе героя. И поэтому принес себя в жертву, чтобы ты смог продолжить свое дело. Пришло время признать свою истинную натуру и совершить что-то по-настоящему важное и нужное. Иначе Роуэн напрасно принял смерть. – Вира подалась вперед. – Не забывай свои обещания. Ты дал слово Эшлин Мальграв. И мне тоже.

– Я помню, – сказал Бершад.

– Вот и хорошо. – Она натянула сапоги и встала. – Кстати, с нами плывут Деван и Лиофа. Так что хватит тебе пить. Когда твои раны затянутся, мы убьем мерзавцев.

Вира ушла. Бершад глядел в потолок. Искалеченное тело заживало, и драконьер чувствовал себя совершенно иначе. Кровь билась в жилах с какой-то неуемной силой, как зверь, рвущийся из клетки. Бершад ощущал движение корабля по реке и еще тысячи движений – дробный стук рыбьих сердец за бортом, смутное притяжение далеких драконов. Нечто подобное с ним было, когда он потерял сознание в драконьем логовище на вершине Вепревого хребта.

Вира вряд ли сознавала, о чем просит. Если Бершад сбросит с себя все оковы и снимет все маски, то неизвестно еще, что окажется под ними. Это может быть хуже, чем полное истребление драконов. Намного хуже.

Но все-таки Вира была права. Он дал слово. А вдобавок Бершаду очень хотелось увидеть, как угаснет взгляд Девана. Он отшвырнул полупустую глиняную бутыль рисового вина, зачерпнул мох из бочки и прижал его к ранам. Растянулся на тюфяке и отдался во власть исцеляющей боли. Сосредоточился. Вспомнил склянку с драконьим мхом, которую дал ему Роуэн, нащупал ее на затылке, под волосами. Можно было съесть кусочек мха и исцелиться в считаные мгновения. Но Бершад удержался от соблазна.

Если использовать мох сейчас, то при встрече с императором в Бурз-аль-дуне у Бершада не останется никаких шансов.

Альмира, замок Мальграв

– Как это нет вестей? – спросила Эшлин Годфри.

Плечи кастеляна покрывала толстая корка голубиного помета.

– Прошу прощения, королева. Я каждый день отправляю по два сообщения, в Глиновал и в Заповедный Дол, с приказом всем королевским гвардейцам немедленно вернуться в Незатопимую Гавань. Но ответа до сих пор нет.

Иногда, особенно в долгих перелетах к Заповедному Долу, голуби пропадали, но один-два, не больше. Прошло уже семь дней с тех пор, как Седар Уоллес сбежал. Из Незатопимой Гавани отправили двадцать восемь посланий, так что в голубятне почти не осталось птиц. А это означало, что кто-то старательно отстреливает голубей. Судя по всему, Уоллес окружил Незатопимую Гавань лучниками и велел им уничтожать всех птиц, вылетающих из столицы. Да, Седар Уоллес был великим тактиком в бою, но Эшлин и не подозревала, что он способен на такую тщательно продуманную подготовку.

– Может быть, стражи что-нибудь узнают, – пробормотала Эшлин.

После того как стало ясно, что голубиная почта не срабатывает, Эшлин отправила послания с верховыми стражами и надеялась получить ответ к ночи.

– Королева, а как дела в городе? – спросил Годфри, учтиво склонив голову.

Эшлин посмотрела на него:

– В городе поддерживают порядок.

После того как на Эшлин напали во время коронации, она отправила корабли вдоль побережья, а воинов – в леса и приказала отыскать Седара Уоллеса, но тщетно. Она также установила в городе комендантский час. Карлайл Лайавин и его бойцы вызвались охранять городские стены. Карлайл приходил к ней с докладом и, похоже, не спал уже много дней. Воины Линкона Поммола несли стражу на городских улицах, а верховные бароны Корбон и Брок укрылись в своих городских особняках и окружили себя своими бойцами. Хоть бароны и не пытались перерезать Эшлин горло, ясно было, что особой поддержки от них не дождаться.

– А что слышно из-за Моря Душ? – спросила Эшлин, надеясь, что Бершад уже добрался до Бурз-аль-дуна. – Есть новости?

– По всей Терре начался Великий перелет. Молодые драконы уже улетели на восток. А драконихи с выводками вылетят через несколько недель.

Эшлин кивнула:

– И это все?

Кастелян замялся. Кашлянул.

– Да, королева. Больше ничего нового. Наши соглядатаи в Галамаре сообщают о неурожае, голоде и толпах обездоленных. В главных городах вспыхивают мятежи, но все это продолжается уже долго. Северная Листирия бунтует, а галамарские князья пытаются подавить бунт. В Баларии, как обычно, все спокойно.

Эшлин снова кивнула. Сведения из Баларии добывать было сложно, как из запертого ларца, но известие о смерти императора всколыхнуло бы всю Терру. Приходилось признать, что Бершад либо не справился с заданием, либо так задерживается, что поручение станет бессмысленным.

У голубятни послышался какой-то шум. Хайден схватилась за меч и встала перед дверью, загородив своим телом Эшлин. На пороге появилась Сосоне.

– С городских стен докладывают, что к городу подъезжают всадники.

– Стражи? – спросила Эшлин.

– Пока неизвестно, но ты наверняка захочешь их встретить.

– Да, спасибо. – Эшлин обернулась к Годфри. – Продолжай отправлять голубей. Необходимо оповестить наших гвардейцев в Заповедном Доле и Глиновале.

Когда они добрались до городской стены, уже почти стемнело. Эшлин забралась на помост, чтобы лучше видеть. Рядом с ней стоял Карлайл Лайавин, утомленный, но исполненный решимости.

– Военачальник Лайавин, – обратилась к нему Эшлин, – стражи уже вошли в город?

– Нет, королева. Они почему-то остановились вон там, в роще.

Карлайл указал вдаль. Эшлин вгляделась в сумрак. Сверчки и цикады громко стрекотали в угасающем свете дня. Между деревьями сверкали крохотные искорки светлячков. Немного погодя Эшлин заметила в роще какое-то движение.