– Именно поэтому и существует данная форма. Чтобы защитить нас от таких людей, как вы, – сказал он. – На самом деле риск практически равен нулю. А процедура забора костного мозга несложная.

– Почему же эту несложную процедуру Анне делали под общим наркозом?

– Для ребенка это менее травматично, и он не будет выкручиваться.

– А после процедуры ощущала ли Анна боль?

– Может, немного, – признался доктор Шанс.

– Вы не помните?

– Это было давно. Я уверен, что сейчас об этом не помнит сама Анна.

– Думаете? – Я повернулся к Анне. – Может, спросим у нее?

Судья Десальво скрестил на груди руки.

– Кстати о риске, – продолжал я. – Расскажите нам, пожалуйста, о побочных эффектах курса инъекций, повышающих количество клеток костного мозга, который Анна прошла дважды перед забором трансплантата.

– Теоретически никаких осложнений быть не должно.

– Теоретически, – повторил я. – Почему теоретически?

– Потому что опыты проводились на лабораторных животных, – объяснил доктор Шанс. – Влияние на людей до конца не изучено.

– Успокаивает. Он пожал плечами.

– Врачи, как правило, не предписывают лекарств, которые потенциально могут принести вред.

– Вы когда-нибудь слышали о талидомиде, доктор?

– Конечно. Его недавно опять начали использовать для лечения рака.

– Когда-то это было революционное лекарство, – заметил я. – С катастрофическими последствиями. Кстати о последствиях… эта пересадка почки… какие могут быть негативные побочные явления такой процедуры?

– Не более чем при любом другом хирургическим вмешательстве, – ответил доктор Шанс.

– Может ли Анна умереть от осложнений во время операции?

– Маловероятно, мистер Александер.

– Что ж, допустим, операция прошла успешно. Как скажется на ее образе жизни то обстоятельство, что теперь у нее будет одна почка?

– Особенно не скажется. В этом-то и ее преимущество.

Я передал ему буклет, который взял в отделении болезней почек его собственной больницы.

– Прочитайте, пожалуйста, выделенный абзац.

Он опять надел очки.

– «Повышается риск гипертонии. Возможны осложнения во время беременности». – Доктор Шанс поднял глаза. – «Донорам рекомендуют воздерживаться от занятий контактными видами спорта, чтобы свести к минимуму риск повреждения оставшейся почки».

Я заложил руки за спину.

– Вы знали, что в свободное время Анна играет в хоккей? Он повернулся к ней.

– Нет, я не знал.

– Она вратарь. Уже несколько лет. – Я помолчал. – Но поскольку эта операция под сомнением, давайте сосредоточимся на тех процедурах, которые уже были. Стимулирующие уколы, переливание стволовых клеток, забор лимфоцитов и костного мозга – Анна все это перенесла. Вы заявляете как эксперт, врач, что в результате этих процедур Анне не был нанесен значительный вред?

– Значительный? – Он поколебался. – Нет, не был.

– А получила ли она значительную пользу от них?

Доктор Шанс долго смотрел на меня.

– Конечно, – произнес он. – Она спасла свою сестру.

Мы с Анной обедали на втором этаже, когда вошла Джулия.

– Это частная вечеринка?

Анна помахала ей, и Джулия села рядом, даже не взглянув на меня.

– Как дела? – спросила она.

– Хорошо, – ответила Анна. – Я только хочу, чтобы все закончилось.

Джулия открыла пакетик с заправкой для салата и выдавила содержимое на обед, который принесла с собой.

– Ты даже не заметишь, когда все закончится.

Говоря эти слова, она мельком взглянула на меня.

Этого было достаточно, чтобы я вспомнил запах ее кожи и родимое пятно в форме растущей луны на груди.

Вдруг Анна встала.

– Я пойду выгуляю Судью, – заявила она.

– Как же, там все еще полно репортеров.

– Тогда я погуляю с ним в коридоре.

– Нельзя. Он может гулять только со мной. Это часть дрессировки.

– Тогда я пойду в туалет, – сказала Анна. – Мне ведь можно еще хоть что-то делать самой, правда?

Она вышла из комнаты, оставив там Джулию, меня и все, чего не должно было быть, но произошло.

– Она оставила нас одних специально, – сообразил я.

Джулия кивнула.

– Она сообразительная девочка, прекрасно разбирается в людях. – Джулия отложила вилку. – В твоей машине полно собачьей шерсти.

– Я знаю. Все время прошу Судью заплетать косички, но он не слушается.

– Почему ты меня не разбудил?

Я улыбнулся.

– Потому что мы бросили якорь в спальной зоне.

Джулия даже не улыбнулась.

– Прошлая ночь была для тебя развлечением, Кемпбелл?

Я вспомнил старую поговорку: «Если хочешь увидеть, как Бог смеется, запланируй что-то». Я был трусом, поэтому схватил Судью за ошейник.

– Мне нужно выгулять его, пока нас не позвали обратно. Голос Джулии догнал меня у самой двери.

– Ты мне не ответил.

– Ты не хочешь, чтобы я отвечал, – сказал я, не оборачиваясь. Так я мог не смотреть ей в глаза.

Судья Десальво отложил слушание дела до трех часов дня – у него был сеанс у костоправа. Мы с Анной вышли в вестибюль, чтобы найти ее отца, но Брайана не было. Сара удивленно посмотрела вокруг.

– Может, его вызвали на пожар, – предположила она. – Анна, я…

Но я положил руку Анне на плечо.

– Я отвезу тебя на станцию.

В машине она сидела тихо. Я въехал на парковочную площадку возле пожарной станции и оставил мотор включенным.

– Послушай, – проговорил я. – Вероятно, ты не поняла, но первый день был у нас удачный.

– Все равно.

Она молча вышла из машины, и Судья перепрыгнул на освободившееся переднее сиденье. Анна пошла к станции, но затем свернула влево. Я сдал назад, а потом, вопреки здравому смыслу, выключил мотор. Оставив Судью в машине, я завернул следом за Анной за угол.

Она стояла, как статуя, и смотрела в небо. И что мне было делать? Я никогда не был отцом, я еле справляюсь с собой одним.

Анна заговорила первой.

– Вы делали когда-нибудь что-то неправильно, хотя это казалось правильным?

Я подумал о Джулии.

– Да.

– Иногда я себя ненавижу, – пробормотала Анна.