— Он Пушистика выгонял! — напомнила Эмма.

Это меня добило.

— Хорошо, утром позвоню мистеру Уогстафу.

Ночью меня вновь мучили тюремные кошмары. Даже более жуткие, чем прежде. Когда меня вывели из полицейского фургона и отконвоировали за тяжелые, обитые железом ворота, я с ужасом узнала в поджидавшей меня надзирательнице в форменном кителе американку Шелли. С плеча ее свешивалась до боли знакомая мне розовая пляжная сумочка в клетку.

— Ну надо же! — воскликнула она. — Мисс Элисон Харрис. А я вас жду. — Затем, молодецки сдвинув на затылок фуражку, Шелли громовым голосом приказала: — Отведите ее в камеру с бланманже!

Осознав, что уготованная мне участь несравненно страшнее лесбийских приставаний под душем, я стала упираться и вопить, как недорезанный поросенок, но конвоиры были неумолимы.

Подведя к выкрашенной в розовый цвет двери, они сняли с меня наручники и подтолкнули к крохотному зарешеченному оконцу, чтобы я воочию увидела, что меня ждет.

— Но ведь я захлебнусь! — закричала я. Камера была заполнена розоватой жижей почти под потолок.

— Ха-ха-ха! — послышался сатанинский хохот Шелли. — А мне плевать. Это расплата за все зло, которое ты мне причинила.

— Но я не хотела, Шелли! — взвыла я. — Вы были мне симпатичны. Я была уверена, что вы победите в конкурсе. Честное слово.

— Молчи, дрянь! Ты украла мое счастье!

И она заткнула мне рот кружевным платком с вышитым на нем сердечком.

— Это твой последний шанс, Элисон, — сурово сказала Шелли. — В камере спрятан золотой конверт. В конверте — золотой ключик. Им можно открыть дверь твоей камеры, Элисон. Найдешь ключ, и ты свободна. Не найдешь — гнить тебе в этом желе! Ха-ха-ха!

Она отомкнула дверь камеры и втолкнула меня внутрь. Я толком и вдохнуть не успела, как с головой погрузилась в розовую жижу.

Я принялась слепо барахтаться, загребая руками и ногами. Подбадривала себя, напоминая, что один раз уже сумела справиться с таким испытанием. Единственное, что от меня требуется, это не паниковать и планомерно вести поиск.

Легко сказать — планомерно, когда тебя окружает густое розовое месиво! Руки мои натыкались на пустоту. В уши и горло набилась земляничная кашица. Ноздри тоже были залеплены. Нет, не суждено мне спастись. Одно утешало — до избавления теперь буквально рукой подать. Еще чуть-чуть, и я вознесусь прямо в райские кущи. К ангелам…

— Господи, Эли, да проснись же!

В ужасе раскрыв глаза, я узнала Эмму, которая трясла меня за плечи.

— Я услышала, как ты сбросила на пол ночник, — объяснила она. — Когда подбежала, мне показалось, что ты дыхание задержала. Перепугалась жутко: ты даже посинела.

Эмма поднесла мне стакан воды. Я присела на кровати, тяжело дыша.

— Я уже хотела тебя облить, — сказала она. — Не знала, что и делать.

Я с благодарностью осушила стакан тремя глотками. Потом, собравшись с силами, сказала:

— Боюсь, что это конец, Эмма. Если меня приговорят к лишению свободы, я окочурюсь от страха. Если, конечно, эти кошмары не добьют меня еще до суда.

— Даже не знаю, что тебе посоветовать, — задумчиво промолвила Эмма, сочувственно глядя на меня. — Хуже, конечно, не бывает.

— Это точно, — кивнула я.

Из-за портьеры вынырнул Пушистик, никогда не утруждавший себя ночной охотой, и безмолвной тенью скользнул мне на колени.

«Единственный мужчина, который меня не предал», — подумала я и с благодарностью почесала его за ушком.

Глубокой ночью зазвонил телефон. По счастью, ответила Эмма. Но попросили меня. Потянувшись в темноте к столику, я смахнула телефонный аппарат в виде Микки-Мауса на пол и, должно быть, с минуту шарила по паркету, пока не нашла его. Сама тем временем пыталась представить, у кого хватило наглости разбудить нас. Может, Джереми наконец решил покаяться и признать, что совершил чудовищную ошибку? По ночам обычно из-за границы звонили.

Что ж, хоть в этом я оказалась права.

— Эли? — прозвучал незнакомый голос.

— Да. А кто говорит?

— Это я, Лоретта. Помните меня?

— Лоретта? — В первую минуту я никак не могла понять, с кем говорю. Но затем худенькая мордашка секретарши Кандиды с ежиком обесцвеченных волос всплыла в моей памяти. На мгновение мне стало не по себе. Ведь именно встреча с повелительницей Лоретты знаменовала конец наших отношений с Джереми, казавшихся тогда такими безоблачными.

— Элисон? Как вы? — взволнованно спрашивала она. — До меня какие-то ужасные слухи доходят. Говорят, вас могут в тюрягу засадить. Я хочу помочь вам, Элисон. Вы ведь мне жизнь спасли, а долг платежом красен.

— Уже поздно, — всхлипнула я. — Джереми не вернешь. Он влюбился в самую красивую женщину мира, да и она, похоже, к нему неравнодушна. Мне остается только забыть его. Навсегда.

— Я не Джереми имею в виду, — сказала Лоретта.

— А чем тогда вы можете мне помочь? — с недоумением осведомилась я.

— Я имела в виду ваше судебное разбирательство, — пояснила Лоретта.

— Откуда вам это известно? — изумилась я.

— Все газеты только и трубят о вашем деле. Да и Джереми порой откровенничает с Кандидой, а она потом со мной делится. Насколько я понимаю, речь идет о попытке нанести тяжкие телесные повреждения в области гениталий представителю мужского пола. Иными словами — о членовредительстве. — Она неожиданно хихикнула. — Именно — члено- вредительстве. Извините за каламбур, Элисон. Но я права?

— Я не виновата, — сказала я. — То есть да, я это сделала, но вовсе не хотела его изувечить, как он теперь уверяет.

— Мне это известно, — сказала Лоретта. — Послушайте, Эли, я хочу, чтобы вы познакомились с одной моей приятельницей. Она сейчас в Лондоне, на фестивале женского кино.

— Она адвокат? — с надеждой осведомилась я.

— Нет, продюсер.

— А чем она может мне помочь?

— Пока точно не знаю. Но она славится умением находить выход из подобных дерьмовых ситуаций.

— Может, в Америке это и возможно, Лоретта, — со вздохом сказала я. — Но меня будут судить британские присяжные. А по их мнению, пожизненное заключение — самое подходящее наказание, которого я заслуживаю.

— Не торопитесь с выводами, — посоветовала Лоретта. — Завтра она вам позвонит. — Немного помолчав, она добавила: — Господи, до чего же я вам сочувствую, Эли! Вы очень славный человек. Не попадись на вашем пути Кандида, Джереми, наверное, до сих пор был бы рядом с вами. Хотя по собственному опыту знаю: мужская поддержка недорого стоит.