– У меня для тебя кое-что есть. – Он встал, подошел к письменному столу под окном, протянул ей листок бумаги.

– Что это?

– Прочти.

Она глянула текст и ахнула. Это оказалась оплаченная онлайн квитанция на шестинедельный курс в известной кулинарной школе в Париже. Начало занятий: четвертое января.

– Есть причина, по которой люди прибегают к старому клише, что это, мол, судьба и все такое, – вздохнул Оливер. – Может, мы в конце концов будем вместе, может, нет. Возможно, ты не вернешься из Парижа или вернешься с французским мужем или приедешь, готовая остепениться, и я буду здесь. А может, я встречу другую. Не знаю, Кэт. Я только уверен, что тебе стоит поехать в Париж и поучиться в какой-нибудь необычайной пекарне. Я понял, ты не готова к замужеству. И знаю, что люблю тебя и что мне нужно тебя отпустить.

«Оливер желает мне счастливого пути. Совсем как я представляла. Ничего себе!» – изумилась про себя Кэт.

– Боже, Оливер, ты такой преданный друг, как сказал мой отец, когда мне было десять лет.

Он взял ее за руки.

– Потому что я твой лучший друг, Кэт. Возможно, я только им всегда был и ошибался, требуя твоей любви, когда в действительности ты всегда любила меня как друга. Я сделал тебе предложение в самый трудный для тебя момент, я знаю.

– Оливер, я…

Он покачал головой.

– Поезжай в Париж. Что бы ни случилось, я всегда буду любить тебя здесь. – Он положил руку на сердце. – Всегда любил, всегда буду любить.

– Я тоже, – прошептала она, порывисто его обнимая.

Вечером в пятницу, когда полная луна стояла так низко в небе, что Кэт видела ее сияющий диск в кухонное окно, она вывела инициалы по краю шоколадного слоеного торта – «Л» – Лолли, «И» – Изабел, «Д» – Джун, «Ч» – Чарли, «К» – Кэт и «П» – Перл. Кэт внесла торт в комнату Лолли, где все собрались на киновечер.

– Это «П» для меня? – спросила Перл со своего стула у дальнего края кровати Лолли.

– Конечно, – ответила Кэт, отрезая кусок Перл с белой буквой и подавая тарелку. – Ведь ты часть нашей семьи, разве нет?

Перл просияла.

– А твой кавалер присоединится к нам, тетя Лолли? – спросила Изабел, пристраивая на коленях тарелку со своим «И».

Лолли покраснела.

– Нет. Он собирается приехать попозже, часов в десять. Я так взволнована встречей с ним! Боже мой, как я счастлива, что он снова появился в моей жизни.

Со счастливыми улыбками Кэт и ее двоюродные сестры переглянулись.

Лолли направила пульт на телевизор и нажала на «play».

– Я так волнуюсь, что снова увижу «Из Африки». Это мой любимый фильм всех времен. Столько фраз взволновали меня во время первого просмотра, что я думала, никогда больше не смогу его посмотреть. Но сейчас готова.

– Я тоже его люблю, – кивнула Перл. – И по-моему, нет более красивого мужчины, чем Роберт Редфорд в этом фильме. Он великолепен.

Когда благоговейное повествование Мэрил Стрип началось – «У меня была ферма в Африке», – все затихли и сосредоточились на экране. Мэрил играла реально существовавшую Карен Бликсен, богатую женщину, титулованный муж которой купил на ее деньги кофейную плантацию в Африке, а потом предал ее. В итоге Мэрил полюбила эту ферму, вложив в нее так много своей души и полюбив человека, еще более независимого, чем сама. Но она попросила у Роберта Редфорда больше, чем он готов был дать, и чтобы быть честной перед собой, вынуждена была от него отказаться. В конце она теряет почти все: свою ферму, свою большую любовь. Но никогда, никогда – самоуважение.

Просмотрев три четверти фильма, Лолли нажала на паузу. Вытерла глаза.

– Это была фраза, над которой я думала много лет. Когда после всех испытаний, после всех потерь Мэрил говорит, что, когда уже думает, будто не вынесет еще одного мгновения боли, она вспоминает, как хорошо все было когда-то, а когда уверена, что ни секунды больше не выдержит, она переживает еще одну секунду и понимает, что выдержит все, что угодно. – Улыбка Лолли касалась чего-то далекого. – Это правда.

И она снова нажала на «play».

– Я вся в слезах, – шмыгнула носом Джун.

– Я тоже. – Изабел засмеялась и вытащила салфетку из коробки, которую подала ей Джун.

Кэт, держа мать за руку, обратила внимание, что не одна она сидела неподвижно, забыв о поп-корне, едва дыша, когда Мэрил Стрип, разбивая себе сердце, сказала Роберту Редфорду – такому красивому, как и говорила Перл, – что ей недостаточно того, что предлагает он.

– О Боже, нажмите на паузу. – Изабел села прямо. – «Я узнала, что есть вещи, которые стоит иметь, но за них приходится дорого платить, и я хочу быть одной из них», – повторила она слова Мэрил Стрип. – Я запишу это и буду носить в своем бумажнике.

В ту минуту Кэт поняла: ее двойственность все это время касалась не замужества или жизни в Бутбей-Харборе. В глубине души она была двойственна по отношению к себе самой, к своей сути, не могла разобраться, чего стоит.

«У меня есть билет на самолет. Есть квитанция о зачислении на курсы кондитеров. Я имею семью. И должна стать личностью, то есть собой».

Три дня спустя Лолли умерла во сне. Кэт проснулась в четыре часа утра в кресле, прохладный воздух надувал тюлевые занавески. Она встала закрыть окно, потом подошла проверить мать и сама не поняла, как осознала, что Лолли ушла, что она не просто спит. Лолли лежала неподвижно, совершенно неподвижно.

Кэт встала у ее кровати на колени и прочитала молитву, затем, плача, поднялась в мансарду и разбудила двоюродных сестер.

На похоронах Перл произнесла прекрасную прощальную речь, а потом своим приятным сопрано медленно запела «S.O.S.» группы «ABBA», которую пела в «Мамма миа!» Мэрил Стрип. Это было так трогательно, что Кэт невольно стала шепотом подпевать. Джун и Изабел, сидящие по бокам, взяли ее за руки и прошептали песню вместе с ней.

Когда в основном все разъехались по домам, Кэт, Изабел и Джун собрались в гостиной, чтобы зажечь свечу в память о Лолли. «Часы», «Вечер», «Джулия» и «Железная леди» лежали на телевизоре, отложенные на выбор для просмотра этим вечером, хотя ни одна из девушек не была уверена, что они смогут посмотреть здесь фильм с Мэрил Стрип без Лолли. Во всяком случае, пока не смогут.

На стене, справа от телевизора, Кэт повесила подарок, который она и двоюродные сестры преподнесли Лолли за два дня до ее смерти – картину, написанную по их заказу с фотографии, которую Лолли сделала в сентябре: Изабел, Джун и Кэт на переднем крыльце гостиницы. Три новых капитана, вместе дома.

Алексис Херли, выдающийся литературный агент «ИнкУэлл менеджмент», яростный защитник с блестящим редакторским чутьем, с самого начала поверила в этот роман. В мире не хватит хорошего шоколада, чтобы поблагодарить за все.