Очевидно, мое пожелание совпало с решением индейских разведчиков:

– Пошли! – услышал я приглашение, после которого из-за куста ольхи возникла приземистая фигура с ружьем в руках и с перьями на голове.

Название «Крепость Молодого Деревца», наверное, было придумано в шутку. Во всяком случае, стена была собрана явно не из молодых елок. В общих чертах это выглядело так: два неошкуренных ствола с кое-как обломанными или обрубленными ветками кладутся рядом на землю. Сверху еще один ствол. К этой «пирамидке» вертикально прислоняются такие же корявые куски стволов метра по три-четыре с наклоном наружу. Чтобы они не падали с внутренней стороны опорные концы придавлены еще двумя стволами, а снаружи подперты слегами. Еще слеги проходят поверху, не давая свободным концам частокола разваливаться в стороны. Все это косое-кривое, щелястое-сучкастое сооружение кажется вполне неприступным – пытаться перелезть через такой «забор» желания не возникает. И поджечь его, наверное, трудно, поскольку дерево сырое. Разворотить такую конструкцию можно, скорее всего, только бульдозером, да и то не с первой попытки. Обращенная к морю «стена» была, наверное, метров 50–60 длиной. Внутрь меня провели через «главные» ворота в центре, которые представляли собой узкий извилистый ход между стволов, украшенных острыми обломками сучьев.

Народу внутри действительно было как селедки в бочке. Невольно возникала мысль о том, что будет, если здесь разорвется осколочный снаряд даже не очень большого калибра. Однако таковых на вооружении, кажется, еще не было. Жилища или барабары, как их называли русские, имели прямоугольную форму и, похоже, представляли собой полуземлянки. А я бы назвал их просто бараками: стены собраны из толстых плах или расколотых вдоль бревен, поставленных стоймя. Крыши двускатные, из-под коньков идет дым. В одно из таких жилищ меня и привели. Внутри я застал почти знакомую по кино и литературе картину: полутьма, костерок, вокруг сидят разукрашенные Чинганчгуки и решают вопросы войны и мира. Только что трубку не курят…

Перепад интенсивности освещения внутри и снаружи не был большим, так что я довольно быстро начал различать подробности интерьера и, главное, раскрашенные лица участников совещания. Надо полагать, главное заключалось в том, кто тут сидит и как они сидят.

Малый круг – ближе всего к очагу – образовывали люди пожилые и солидные. Катлеан, наверное, был самым молодым среди них, хотя и превосходил всех пышностью своего убранства. На берегу я видел его издалека, но здесь узнал безошибочно – по немалой ширине плеч и деревянному шлему, изображающему голову ворона, который лежал возле его ног на земле. Из прочих знакомых я узнал здесь только шамана Ртатла. Второй круг образовывали, наверно, персоны более мелкого калибра, но тоже важные. С некоторым облегчением я углядел там раскрашенное лицо Нганука. Мой «подопечный» сидел от вождя слева и чуть сзади. По-видимому, в таком размещении заключался глубокий философский смысл.

Один из сопровождавших меня воинов прошел вперед, склонился и стал что-то шептать на ухо Катлеану. Очевидно, известие заинтересовало вождя, он даже хотел оглянуться, но видно, удержался. В конце концов, он кивком отпустил докладчика и сделал рукой приглашающий жест – вероятно, в мой адрес. При этом он так и не оглянулся.

Мне оставалось гадать: действительно ли меня пригласили в круг? А если пригласили, то на какое место? Впрочем, я быстро сообразил, что этот «рекбус-кроксворд» мне все равно правильно не разгадать, поскольку тонкие нюансы здешних отношений мне неизвестны. А потому я остался стоять при входе, гордо распрямив спину и сложив на груди могучие руки: «И хрен я вам что-нибудь скажу, пока сами не спросите!»

Такое мое поведение вызвало легкое замешательство среди присутствующих. Однако вожди – или кто они есть? – лиц не потеряли, и вскоре продолжили прерванную беседу, не обращая на гостя внимания.

Они перебрасывались фразами разной длины, между которыми были долгие паузы. Все были абсолютно спокойны и невозмутимы. Простояв в позе статуи минут десять, я так и не смог въехать в подробности ожесточенной дискуссии, которая тут, как оказалось, велась. Участники называли многочисленные имена людей, названия куанов, родов и кланов, а так же географических объектов и исторических событий, о которых я не имел ни малейшего представления. Получалось вроде бы, что кто-то кому-то когда-то отдал чуть меньше, чем был должен, а кто-то какие-то условия выполнил целиком, но не полностью, или полностью, но не совсем.

В процессе этой мирной, но энергетически насыщенной, беседы снаружи донесся звук. Точнее серия звуков – этакие «бу-бухи». Следом за ними вбежал незнакомый индеец и что-то зашептал на ухо Катлеану. Тот кивнул и вестник удалился. Беседа продолжалась – в том же ритме, в том же темпе.

Прошла, наверное, пара минут, и знакомый звук повторился: бу-бу-бу-бух! До меня вдруг дошло: «Да ведь это с «Невы» бьют залпами! По нам! Лисянский – прекрасный офицер, у него вымуштрованная команда и пушкари перезаряжаются быстро! Ой, что будет!»

Но ничего особенного не случилось: вверху слева раздался треск, просыпалась труха, и на пол упало что-то тяжелое. Один из индейцев, сидевших в задних рядах, поднялся на ноги и вскоре явил пред очи вождей корявый чугунный шар примерно в два моих кулака размером.

– Это заговорили пушки большого русского корабля! – философски заметил Катлеан. – У них очень много железа. Надо будет собрать ядра. Бостонцы или англичане, наверное, дадут за них хорошую цену.

– Вряд ли ты обогатишься на этом, Катлеан, – возразил старик, сидящий напротив. – Этот калибр не подойдет «людям английского языка». Нам тоже.

– Посмотрим! – усмехнулся вождь киксади. – Но собрать надо. Из них можно делать якоря для каноэ и грузила для больших сетей. Иначе их соберут хуцнувцы.

– Ты все еще уверен, что Хуцнуву-куан выступит против русских?

– Они – мои друзья! – твердо заявил вождь. – Они дали нам порох и свинец.

– Ты не уберег их дар, Катлеан! – усмехнулся оппонент. – Скажи, почему они не отправили вместе с тобой воинов?

– Здесь и так шестьдесят воинов-дешитан! – парировал вождь.

– Однако хуцнуву может выставить десять раз по шестьдесят воинов! – покачал головой старик. – Где они? Чего ждет Черный Лось?

– Они придут, как только кончится праздник Последнего Лосося!

– Ты еще молод, Катлеан… – подал голос некто справа. – Ты плохо понимаешь тонкости политики. Люди хуцнуву не убивали русских и их рабов две зимы назад!

– Убивали!

– Конечно. Но правитель Баранов об этом не знает. Или не хочет знать, верно? Потому что он мудр и хитер. Почти как твой дядя Скаутлелт…

– Теперь я – вождь киксади! – чуть повысил голос Катлеан. – Я начал войну, которой хотят все! Русские приводят в наши угодья толпы своих рабов – алеутов и эскимосов с севера. Кому это в радость? Хуна-куан, Хуцнуву-куан, Кейк-куан и даже люди Стикин-куана готовы воевать с ними!