В сентябре он озаботился находящимися в генерал-губернаторстве концентрационными лагерями. Его дневник отражает разговор с Йозефом Бюлером о лагере Майданек – впервые в дневнике появляется упоминание об одном из подобных мест смерти{471}. За два месяца до того, освободив лагерь, советские власти подготовили документальный фильм о той чудовищной ситуации, которую они застали в лагере, о мучениях, через которые прошли полторы тысячи уцелевших узников.

Когда советские войска приблизились к Кракову, Франк надумал, спасаясь бегством, увезти с собой портрет Чечилии Галлерани. В начале 1945 года, когда советские войска подошли к городу так близко, что стала слышна артиллерийская канонада, Франк распорядился подготовить «Даму с горностаем» к переезду в Баварию.

В эти последние недели правления Франк завершал свои дела. Он написал два эссе: «О справедливости» и «Дирижер оркестра». Он ухитрился побывать напоследок в Краковской опере на «Орфее и Эвридике». Смотрел кино, в том числе «Семь лет несчастий» (Seven Years of Bad Luck) с Гансом Мозером, знаменитым австрийским актером, некогда сыгравшим заглавную роль в киноверсии «Города без евреев»{472}. Каким блистательным выглядело тогда будущее! Впрочем, Франк забыл одно обстоятельство: Мозер отказался разводиться с женой-еврейкой Бланкой Хиршлер и настоял на своем.

Отъезд был назначен на 17 января 1945 года. Небо над Краковом было пронзительно-голубым, ни облачка, город купался в солнечном свете. Франк выехал из Вавельского замка в 13:25 в черном мерседесе (с номером EAST 23), вел машину его личный шофер герр Шампер. В сопровождающих машинах ехали ближайшие сподвижники Франка, также он прихватил с собой по меньшей мере тридцать восемь томов дневника, который вел ежедневно еще со времен жизни в Баварии, и «Даму с горностаем» – это была превентивная мера, заявит потом Франк, «чтобы ее не похитили в мое отсутствие».

Кортеж мчался на северо-запад, в Оппельн, оттуда в замок Зейхау (Сихув), где Франк несколько дней отдохнул у старого знакомого, графа фон Рихтхофена. Большая часть произведений искусства уже была отправлена туда. Бригитта и почти все дети, включая Никласа, вернулись в Шоберхоф. Через четыре дня после отъезда из Вавеля Франк и стенографы Мор и Фенске, добросовестно писавшие под его диктовку дневник, начиная с октября 1939 года, уничтожили прихваченные с собой из Вавеля официальные документы, но дневники не тронули, сохранив свидетельство о достижениях Франка.

Теперь они повернули на юго-восток, в Агнетендорф (ныне Ягнёнткув, район Еленя-Гуры), в гости к еще одному другу Франка, нобелевскому лауреату Герхарту Гауптману. Выпив чаю с этим пронацистским писателем, Франк двинулся дальше, в Бад-Айблинг, повидаться с Лилли Грау – он так нуждался в любви. А от Бад-Айблинга совсем недалеко до Нойхауза-ам-Шлирзее, родового гнезда Франка{473}.

2 февраля Франк учредил администрацию генерал-губернаторства в изгнании, цепляясь за иллюзию власти. Его новый офис располагался в доме номер 12 по Йозефталерштрассе, в бывшем кафе «Бергфриден»{474}. Там он просидел почти три месяца, издавая указы и притворяясь, будто власть все еще в его руках. Время от времени он навещал в Шоберхофе Бригитту и детей, но проводил время также с Лилли в Бад-Айблинге (по словам Никласа, она хранила верность возлюбленному еще много лет, до конца своей жизни, а после смерти на тумбочке у ее кровати нашли фотографию Франка). В апреле умер президент Рузвельт, и его место занял вице-президент Гарри Трумэн. Прошло еще три недели, и немецкое радио сообщило о смерти фюрера.

Так наступил конец войны и нацистского Рейха. В среду 2 мая Франк увидел, как американские танки продвигаются к Шлирзее. Через два дня, в пятницу 4 мая, он на прощание подарил Бригитте пачку наличных общей суммой в 50 тысяч рейхсмарок{475}. Брат Никласа Норман, присутствовавший при прощании родителей, заметил, что супруги обошлись без поцелуев или каких-либо нежных слов. По мере того как власть ускользала от Франка, им все более овладевал страх перед Бригиттой. Никлас считал, что Бригитта по крайней мере отчасти разделяет с его отцом ответственность: она поощряла мужа, извлекала всевозможные преимущества из его положения и летом 1942 года отказала ему в разводе.

– Если бы моя мать сказала: «Франк, не лезь в это, я тебе запрещаю», – он бы ее послушался.

Это прозвучало как объяснение, а не попытка оправдания.

У Никласа была своя версия этой мощной власти Бригитты над мужем – вопреки его жестокому с ней обращению.

– Он проявлял жестокость, чтобы скрыть свой секрет: гомосексуальные наклонности, – сказал мне Никлас.

Откуда ему это было известно? Из писем отца и дневника матери. «Вновь и вновь моему Гансу приходилось вести отчаянную борьбу, – поверяла дневнику свои горести Бригитта, – чтобы освободиться от юношеских связей с мужчинами». Речь шла о том времени, когда Франк жил в Италии. И этот же самый человек в 1935 году приветствовал появление статьи 175а в Уголовном кодексе Рейха – запрет гомосексуальных отношений{476}. Такие отношения «выражают склонность, противопоставляемую нормальному национальному сообществу», заявлял Франк, и их следует карать беспощадно, «иначе погибнет вся раса».

– Думаю, он сам был Lustknabe, то есть гей, – сказал Никлас.

Распрощавшись с Бригиттой, бывший генерал-губернатор вернулся в свою псевдоканцелярию. Он сидел в парадном зале старого кафе, и при нем до конца трое верных: адъютант, шофер и секретарь. Они пили жидкий кофе.

У входа в кафе притормозил армейский джип{477}. Водитель заглушил двигатель. Из джипа выпрыгнул лейтенант Седьмой армии США Уолтер Стейн, огляделся по сторонам и направился в кафе. Вошел, осмотрел помещение и спросил, кто тут Ганс Франк.

– Это я, – ответил рейхсминистр и бывший генерал-губернатор оккупированной Польши.