Благодаря кондиционерам в зале стояла благодатная прохлада. При всем том в холле чувствовался не сильный, но устойчивый запах дыма. Мэнну даже показалось, что он различил вившиеся в воздухе едва заметные голубоватые струйки. Детектив жестом приказал Энджи следить за дверью, а сам устремился к большому мраморному столу администратора, чтобы заглянуть за него. Бросив взгляд поверх полированной столешницы, он увидел скрывавшуюся в углу молодую женщину в традиционном корейском облачении. Она сидела на корточках, положив подбородок на колени. Заметив Мэнна, женщина издала сдавленный крик, опасаясь худшего. Инспектор приложил палец к губам, ободряюще улыбнулся и продемонстрировал удостоверение. Хотя кореянка, казалось бы, ясно видела, что перед ней полицейский, своей позы она не изменила и продолжала дрожать всем телом. На ее лице запечатлелось загнанное выражение, а губы кривились в испуганной, больше напоминавшей гримасу боли улыбке.

— Где Ким? — осведомился Мэнн, когда обслуга подняла на него глаза. — Чернокожая мама-сан? Где ее здесь прячут?

В тот самый момент, когда она отрицательно замотала головой, взгляд обслуги как бы помимо воли метнулся в сторону лестницы, ведшей наверх.

— На каком этаже? — гаркнул Джонни.

Она не ответила. Полицейский взял со стоявшей у стены полки связку ключей.

— Это дубликаты ключей?

Кореянка согласно кивнула.

Мэнн наклонился над ней.

— Вы как-то нелюбезно встречаете гостей, милочка. Вам необходимо постоянно повышать квалификацию. Итак, с какого этажа мне начать поиски?

Девушка засомневалась, но чуть позже, вглядевшись в грозное лицо Мэнна, едва слышно пробормотала:

— С четвертого.

Энджи остался охранять входную дверь, в то время как Джонни и Ли двинулись вверх по лестнице. Здание выглядело пустынным. Осторожно, но быстро полицейские миновали лестничные площадки первого, второго и третьего этажей и остановились на четвертом. Войдя в фойе, они двинулись по длинному коридору — каждый по своей стороне, — поминутно замирая и вслушиваясь в окружавшую их тишину. Однако никаких звуков, помимо звуков собственных шагов, приглушенных толстыми коврами, до них не доносилось.

На этаже находилось общим счетом двенадцать дверей, и понять, какую следует открыть первой, было непросто. Мэнн, чтобы не терять зря времени, первым делом внимательно обозрел коридор и понял, что последние три комнаты, вернее сказать, двери, несколько отличаются от остальных. А именно: они были чуть ли не вдвое шире прочих. Для того, подумал Мэнн, чтобы не возникало проблем с доставкой и вывозом оборудования.

Детектив приблизился к самой последней двери в ряду и стал один за другим вставлять в замочную скважину ключи со связки. Скоро, однако, выяснилось, что к этому замку ни один из них не подходит. Тогда инспектор отошел на несколько шагов и, разбежавшись, попытался таранить ее плечом. Дверь вздрогнула, но не поддалась. Мэнн отошел от двери на максимально возможное расстояние, едва не упершись при этом спиной в противоположную степу коридора, и повторил попытку. Она оказалась удачнее предыдущей, так как в двери что-то треснуло, и между ней и дверной коробкой образовалась щель. При третьей попытке дверь наконец распахнулась во всю ширь.

Креветка заглянул в комнату и почти мгновенно инстинктивно подался назад.

— Останься в коридоре, Ли. — Мэнн вошел в комнату и увидел картину, преследовавшую его потом долгие годы.

В дальнем правом углу комнаты он увидел стоявшую на коленях Ким. Руки ее были разбросаны в стороны и привязаны к вбитым в стену скобам. С нее сорвали одежду и сильно избили. В том месте, где ее колени касались пола, натекло по лужице крови.

Мэнн подошел и нежно приподнял голову девушки за подбородок. Она еще дышала.

— Ким?

Избитая не ответила. Ее лицо распухло от побоев и казалось безжизненным. Мэнн сунул руку в карман, вытащил складной нож и перерезал стягивавшие запястья веревки. Она закашлялась, застонала от боли и привалилась всем телом к нему.

Инспектор осторожно уложил ее на пол, снял пиджак и прикрыл окровавленную плоть. Потом крикнул Ли, чтобы тот сбегал в вертолет за аптечкой первой помощи. Услышав его голос, Ким вздрогнула и сделала попытку открыть глаза.

— Джонни?

— Ты в порядке, Киска?

— Меня прикончили, Джонни.

— Ты поправишься, Ким. С тобой все будет хорошо. Главное, сохраняй спокойствие.

Он осмотрел раненую. Все ее тело покрывали небольшие колотые раны. Некоторые казались глубокими, но Мэнн не знал, насколько они глубоки.

Ким попыталась улыбнуться, но вместо этого закашлялась и начала харкать кровью. Детектив опустил глаза на ее реберную клетку. Плохо дело, подумал он. Похоже, пробито легкое.

— Держись, Ким. Не вздумай уйти от меня. — Инспектор вытер с ее губ кровь и положил голову себе на колени.

— Извини меня, Джонни… Зря я тебя тогда не послушалась, — прошептала она.

— Это Чан сотворил с тобой такое?

Она покачала головой.

— Он приказал расправиться со мной. И это сделали его люди. — Ее голос звучал все тише, а тело стало наливаться тяжестью. — Чан забрал Джорджину с собой, и я не знаю, где она сейчас. Ты уж извини меня, Джонни, хорошо?

— Все нормально, Ким. Я обязательно найду ее. Только ты не покидай меня. Ты ведь останешься со мной, не так ли?

— Я умираю, Джонни.

— Глупости! Ни черта ты не умираешь. Останься со мной, слышишь? Хоть раз в жизни сделай так, как я говорю! Между прочим, у меня на твой счет грандиозные планы. Основательно все обдумав, я решил-таки взять тебя к себе в качестве горничной. Даже форменное платье велю сшить ради такого случая — ты только живи!

Она улыбнулась:

— Мне будет не хватать тебя, Джонни. — С этими словами девушка неожиданно обмякла и испустила дух.

В дверном проеме появился сержант.

Мэнн, не поворачивая головы, бросил:

— Дай мне минутку, хорошо, Энджи?

Тот кивнул и стал ждать, пока его друг отдаст покойной последний долг. Мэнн притянул к себе Ким и несколько минут баюкал, после чего поцеловал в лоб. Потом медленно положил ее на пол и поднялся на ноги.

Неужели ему на роду написано терять знакомых женщин, подумал инспектор. Если так, с этого дня он никогда больше не переступит порога анатомического зала. Вдруг там окажется кто-нибудь из них, и ему вновь придется наблюдать, как их плоть терзают на секционном столе? Он более не способен переносить такое зрелище.

— Позволь выразить свои соболезнования, Мэнн. Я знаю, что ты дружил с ней.

— Да, дружил. Она была мне хорошим другом.

Детектив распрямился и оглядел помещение.