Однако этот маневр вывел его прямо на 3-й отряд истребителей, но те, встревоженные вспышками и грохотом выстрелов у себя впереди по курсу, брызнули в разные стороны, прежде чем по ним успели открыть огонь. Выпущенные ими две или три торпеды прошли позади крейсеров.

Идя этим курсом еще около десяти минут на полном ходу и не имея больше контактов с противником, наши корабли повернули на ост-норд-ост, намереваясь зайти в тыл японской цепи.

Эта внезапная лобовая атака, принятая японцами за попытку прорыва из окружаемого района, обошлась им в потерянный истребитель и миноносец, а еще один истребитель и пять миноносцев получили серьезные повреждения и отправились в Томиэ для срочного ремонта. Но самым главным было то, что вся южная группировка была разогнана и не смогла вовремя выйти на исходные позиции. Таким образом, согласованной атаки с севера и юга одновременно не получилось. Когда южной группировке наконец удалось закончить сосредоточение на исходных рубежах, атаку с севера уже успешно отразили, и русские пушки снова замолчали, прикончив подранков.

Наблюдая всполохи выстрелов и слыша лишь отдаленные раскаты орудийных выстрелов на юго-западе, совершенно не имея представления о возникшей там заминке, северная ударная группа благополучно вышла на исходные позиции.

Миноносцы и истребители, возглавляемые Кабаяси, разделились на две группы, чтобы атаковать одновременно вдоль обоих берегов пролива в обход русских мин. Но едва в 20:30 восточный отряд двинулся вперед, как совершенно неожиданно попал под кинжальный огонь береговых батарей у мыса Нииракумати. Несмотря на то, что русские стреляли в темноте, не используя ни прожекторы, ни осветительные ракеты, их стрельба была очень точной. До береговых скал, где были укрыты орудия, было всего полкабельтова. Так что силуэты миноносцев были достаточно хорошо различимы в ночи.

Сразу же № 39 и 40 получили попадания в машинные и котельные отделения, окутались клубами пара и лишились хода, остановившись под ураганным огнем. № 75 получил подводную пробоину в корме, но из атаки не выходил. Остальные были пока целы.

Быстро набирая скорость, японцы открыли огонь по берегу и выскочили из-под артиллерийского обстрела, но тут же попали под пулеметный. Не выдержав, они резко отвернули и начали удаляться на полном ходу на северо-запад. Лишь № 75 продолжал ходить кругами под пулеметными очередями, начав потихоньку парить и терять ход. Возле орудия на мостике начался пожар, ориентируясь по которому, его добили батареи. Миноносцы № 39 и 41 к тому времени уже тонули и были покинуты остатками экипажей.

Видя неудачу восточного отряда, а также не наблюдая активности у южной оконечности острова Сагано, в 20:40 западный ударный отряд развернулся и отказался от атаки, так и не вступив в контакт с противником. Капитан-лейтенант Кабаяси нашел остатки 10-го и 11-го отрядов и вместе с ними отошел на 15 кабельтовых к северо-западу от устья пролива, держась в виду береговых ориентиров.

По-прежнему не слыша признаков начала атаки с юга, он решил, что будет лучше дождаться южной группы и атаковать всем вместе, не приближаясь пока к берегу, чтобы не встревожить противника.

Капитану первого ранга Фудзимото, возглавлявшему южную ударную группу, отправляли одну телеграмму за другой, но связи не было. Какой-то мощный русский передатчик забивал весь эфир своей искрой. На поврежденных миноносцах занимались неотложным ремонтом, пар во всех котлах держали на максимуме. (Русские катера видели отход уцелевших миноносцев восточного отряда и не выпускали более их из поля зрения, сообщив о месте их маневрирования посыльным катером на дозорный крейсер.)

Так прошло более полутора часов, а потом совершенно неожиданно началась стрельба на северо-западе, в тылу у японцев. Вскоре там дважды что-то здорово громыхнуло и все снова стихло. Кабаяси уже собирался отправить туда на разведку 10-й отряд миноносцев, как, наконец, услышал и увидел то, чего так долго ждал. Небо на юге озарили вспышки далеких выстрелов и отсветы прожекторных лучей, дополненные взлетающими ввысь ракетами. Продолжая теряться в догадках относительно того, что произошло у него за спиной, Кабаяси решил атаковать, не теряя времени. Немедленно все его корабли дали самый полный ход и устремились вперед.

Это была уже третья, самая мощная, атака в ту ночь. Она началась в 23:15 со стремительного броска добравшихся все-таки до цели отрядов капитана первого ранга Фудзимото. Еще только приближаясь к исходным позициям, его шесть истребителей и десять миноносцев около половины десятого наткнулись на исправлявшие повреждения остатки 19-го и 21-го отрядов. Эти четыре миноносца израсходовали часть своих торпед в предыдущей атаке, но зато они уже были в проливе и успели познакомиться с системой его обороны. Командиры кораблей немедленно были вызваны на флагманский «Харусаме» для совещания. Еще около часа ушло на планирование и организацию согласованных действий всех отрядов, после чего Фудзимото ринулся в атаку.

Его план был прост. Для уничтожения брандвахтенного крейсера вперед выдвигались уже участвовавшие в бою миноносцы, знавшие его точное место стоянки и сохранившие часть торпед. Для усиления им придавался 9-й отряд миноносцев с приказом сохранить минимум по одной торпеде для атаки главных сил.

После уничтожения крейсера на входе в пролив 19-й и 21-й отряды, уже не имеющие торпед, будут использованы для прорыва катерных дозоров и отвлечения артиллерии противника на себя. За этой группой прорыва в 2–3 кабельтовых пойдут остальные миноносцы и истребители, которые, находясь вне освещенной зоны (по плану), смогут спокойно выбирать цели для своих торпед.

Начав атаку в 23:15, Фудзимото с самого начала столкнулся с непредвиденными трудностями. Во-первых, русские выдвинули свои катера на милю южнее, и еще не закончившие боевого развертывания японцы были обнаружены и обстреляны из мелких пушек и пулеметов с минимальной дистанции и подсвечены ракетами. В результате миноносец № 44 за одну минуту потерял только убитыми восемь человек из экипажа в двадцать. Торпедные аппараты были заклинены. На корме возле орудия начали взрываться кранцы первых выстрелов. Машина вышла из строя и быстро теряла мощность.

Возникшая перестрелка и фейерверк взрывающихся малокалиберных снарядов и ракет привлекли внимание «Дмитрия Донского», открывшего свои прожекторы. И тут выяснилось, что рядом с ним стоит еще один крейсер с одной трубой, короткой и широкой, и двумя мачтами. Его опознали как «Адмирал Нахимов», а за ним были обнаружены еще два или три миноносца. Все русские корабли навели свои прожекторы на разворачивающихся для атаки японцев и открыли огонь.

Почти два десятка миноносцев, дав полный ход, понеслись в атаку, в то время как искалеченный № 44 отползал к юго-западу. Лучи электрического света вцепились в маленькие верткие кораблики, ни на секунду не выпуская их из виду, а у них за кормой пачками взлетали осветительные ракеты, высвечивая прижатые к воде силуэты, облегчая наводку орудий и не позволяя им выскочить из лучей слепящего света.

Моментально распределив цели (явно по ранее согласованному плану), русские открыли ураганный огонь из всех калибров по выстраивавшимся в две нешироких цепи миноносцам. К орудиям крейсеров присоединились и обе батареи на южной оконечности острова. Стреляя шрапнелью с заранее выставленной трубкой замедления, они образовали стену разрывов на пути японских миноносцев, которую им было невозможно миновать. Заранее подготовленные боеприпасы и развернутые орудия позволили организовать очень плотный заградительный огонь. Их шрапнельные снаряды засыпали миноносцы градом картечных пуль, давая к тому же дополнительное освещение. Всего за полторы минуты «Отори» получил больше десятка снарядных попаданий, остановился и начал гореть. «Аотака» сильно парил из разбитой правой машины, имел заклиненный в положении «право на борт» руль и описывал круги всего в 8 кабельтовых от русских кораблей, глотая снаряд за снарядом и затрудняя движение второй волне, также вынужденной нырнуть под картечный дождь. «Цубами» и миноносцы № 47 и 48 получили серьезные повреждения и были вынуждены отвернуть к берегу.