— Советую пустить вперед Раксала и джоолгратов, — сказал он.

— Почему? — подозрительно глядя на него, спросил Булрион.

— Потому что Тибал захочет ехать последним. У въезда в кратер всегда стоят сторожевые, и одним из них обязательно бывает джоолграт. Их надо предупредить, что с нами едет шуулграт. — Ордур обезоруживающе сверкнул белыми зубами на почерневшем от пепла лице. — Эту предосторожность принимают издавна.

Булрион пожал плечами и позвал Раксала. Гвин утомленно поплелась к Утренней Звезде. Кобыла устала даже больше нее, и для этого были серьезные основания.

— Последний день пути, девочка, — сказала ей Гвин. — Завтра будешь лежать на травке, задрав копыта.

Когда отряд двинулся по покрытой шлаком дороге, Гвин догнала Булриона, ехавшего во главе кавалькады. Он улыбнулся ей. Глаза у него покраснели, но слой пепла на лице даже молодил его; во всяком случае, в бороде не было видно седины. Но он по-прежнему оставался патриархом, самым старым человеком в отряде, даже старше Шарда, а также бесспорным предводителем. На него все равнялись. Ему была чужда глупая бравада, но в течение всего путешествия он неизменно проявлял мужество, выносливость и доброжелательность. Если это по силам Старику, то по силам и нам, рассуждали Тарны. Они последуют за ним, куда бы он ни повел их. Гвин не уставала восхищаться мужем. Она вышла замуж за исполина, теперь ей придется подвергнуть его еще одному испытанию. Две недели тому назад, когда Ордур открыл ей тайну участия Академии в политической жизни Куолии, она тут же пересказала все Булриону. Она ни на секунду не усомнилась, что должна это сделать, хотя понимала, как сильно ранит ее мужа открытие, что Полион оказался невинной жертвой гнусной дворцовой интриги. Но о странных вещах, которые происходят с ней самой, она не сказала ему ни слова.

С того дня она непрерывно, как термит, грызла эту загадку и пришла к неизбежному выводу. Голос, странное поведение меченых в ее присутствии... и, главное, воспоминание о той ночи, когда умерли ее дети. Все это подсказывало ответ — вернее, в этом-то и заключалась вся сложность. В ту ночь она была в гостинице совсем одна — все сбежали в страхе перед звездной немочью. Перед самым рассветом она завернула два маленьких тела в чистую ткань и вынесла их на улицу, где их должна была подобрать телега, увозящая жертв эпидемии. Таков был закон. Затем она вернулась к себе в комнату и в беспамятстве упала на пол. Придя в себя, она сумела дотащиться до постели. Ей казалось, что она была без сознания совсем недолго.

Потеряв детей, проведя несколько ночей без сна, она, естественно, очень ослабела. Ничего удивительного, что она упала в обморок. Так она твердила самой себе, и у нее не было серьезных оснований думать иначе. Но теперь... У нее остались лишь смутные воспоминания о том, как она ползла к постели. Светлее было в комнате или темнее, чем когда она выносила детей? Сколько времени она была без сознания — несколько минут или целые сутки? Больные звездной немочью часто теряют сознание. Несколько недель тому назад Возион высказал предположение, что она тогда заразилась от детей. И теперь Гвин была склонна с ним согласиться.

За обедом Ордур подтвердил ее опасения. Она решила, что ей пора поделиться ими с мужем.

— Любимый, — сказала она, — я должна тебе кое в чем признаться.

Он посмотрел на нее с притворным удивлением и шутливо сказал:

— Ни за что не поверю, что ты таки... — Но, увидев серьезное выражение на лице Гвин, грустно улыбнулся. — Не терзайся, Ниен. Я давно знаю. Это не имеет значения.

— Ты хочешь сказать, что тебе он все объяснил, а мне отказался? — гневно воскликнула Гвин. — Или тебе Тибал сказал?

Булрион нахмурился:

— Нет, мне сказал правитель Имквин.

Гвин задумалась: как это понимать? Копыта лошадей цокали по камням, вздымая облачка пепла. Булрион оглянулся, чтобы убедиться, что никто не отстал.

— Знаешь, — сказала Гвин, — мне кажется, что мы с тобой говорим о разных вещах. Ордур разговаривал с тобой обо мне?

— Ордур? Нет. Что он мог мне о тебе сказать?

— Я хочу поговорить с тобой о меченых. А ты про что подумал?

Булрион снял шляпу, положил ее на гриву Грома, провел закопченной рукой по лысине, затем опять надел шляпу.

— Про гостиницу.

— Судьбы! — Гостиница для Гвин осталась где-то в далеком прошлом. — Я про нее и думать забыла... А что ты узнал про гостиницу?

— Правитель сказал, что по закону она тебе не принадлежит. Ты не имеешь права ее продать. Но это не важно, потому что...

Гвин рассмеялась:

— Булрион Тарн! По-твоему, я вышла за тебя замуж, чтобы мне было где на старости лет преклонить голову?

Смущение на лице Булриона проглядывало даже через бороду и слой черной пыли.

— Конечно, нет! Но я думал, что тебе... что ты этого не знаешь...

Гвин улыбнулась:

— Вот еще выдумал!

Булрион смущенно ухмыльнулся:

— Так и есть! Корыстная баба!

Бедный Булрион. Неужели он и впрямь подозревал ее в корысти? И у него хватило мужества в этом признаться! Какой человек!

— Я вышла замуж за тебя, старый греховодник, за тебя потому что полюбила тебя. Правитель имел в виду, что я не имею права владеть землей, на которой стоит гостиница. А здание принадлежит мне по закону — во всяком случае, принадлежало. И мне также принадлежит мебель и предметы искусства, которые стоят больше, чем здание. Законникам здесь впору голову сломать, но как бы то ни было, никто не может лишить меня моей собственности. Даже если земля будет принадлежать кому-то другому, ее хозяин не имеет права сунуться в гостиницу, а тем более, ею завладеть. Он даже не имеет права — есть такой закон — повысить арендную плату за пользование его землей. Он только может закрыть гостиницу и никого в нее не пускать — вот и все. Тупик. Булрион печально покачал головой и отвел глаза.

— Мне так стыдно, Ниен. Я и вправду подозревал, что ты...

— Все это глупости. Забудь про гостиницу. Для меня она утратила всякое значение. И деньги не имеют значения. Лучше бы ты женился на корыстной бабе. Я пришла к выводу, что я — Меченая.

— Что ты говоришь! Я никогда в это не поверю! Это Возион тебе наплел? Если он, то я не посмотрю, что он калека...

— Да, я разговаривала с Возионом, — призналась Гвин. — Он со мной согласен. Но я взяла с него обещание, что он ничего тебе не скажет. Я не хотела тебя беспокоить, пока у меня не было полной уверенности. А теперь это подтвердил Ордур.

— Да чтоб я поверил хоть слову этого трепача!

— Дело не в том, что он говорит, а в том, чего не говорит. Послушай! Ордур сумел хитростью выманить у меня обещание не задавать ему больше вопросов. Потом я вспомнила, что и Тибал просил меня не задавать ему вопросов. Джасбур знает меньше, чем эти двое. Когда я спрашиваю ее, она старается увильнуть от ответа, но, в конце концов, отвечает. Похоже на то, что я обладаю особой силой — заставлять меченого отвечать на мои вопросы.