Когда «Баллада о Рапунцель» стала популярной – по версии бардов, Рапунцель сбежала самостоятельно, так что колдунья выглядела дура дурой, – Цаубера еще больше преисполнилась решимости доказать миру, какая она злая. Теперь она объявила вендетту не только героям, но еще и бардам.

Не один месяц посвятила колдунья размышлениям над Великим Планом Завоевания Дурной Славы. На этот раз она решила похитить не одного пленника, а сразу пятерых. Причем пленники ей нужны были такие, по которым будут скучать, которых захотят вернуть, пленники, ради спасения которых герои пирамидой построятся, лишь бы на башню залезть. Она решила похитить собственно бардов.

На осуществление этого плана колдунья и употребила последние недели. Ее не беспокоило, что кто-нибудь разгадает ее намерения до срока: королевства между собой не сообщались.

«Штурмхаген, Гармония, Эринтия, Авонделл, Сильвария. Стоит героям в этих королевствах услышать, что я держу в плену их любимых лютнещипателей, набегут как миленькие, – рассуждала колдунья. – А когда явятся, своими глазами увидят величайшую демонстрацию могущества злых сил за всю историю человечества. И тогда Цауберу сразу зауважают!»

* * *

Естественно, всего этого Густав Фредерику не рассказал – он же и сам всего этого не знал. Густав сказал Фредерику вот что:

– Она старушка. И все тут.

Густав нахально вышел на полянку, а Фредерик остался дрожать в лесу. Как выяснилось, крики Густава все же были услышаны. Из единственного окна в башне – футах в шестидесяти над землей – высунулась девичья голова.

– Это еще кто? – крикнула Элла, взглянув вниз. И никак не ожидала увидеть своего нареченного. – Фредерик, это ты? Что ты здесь делаешь?

– Элла! – восторженно пискнул Фредерик. – Ах, ну надо же! Это ты! Я… ну… я пришел за тобой.

– Правда? – спросила Элла. – Ух ты! Правда. Ты же здесь.

«Отлично, – подумал Фредерик. – Пора показать ей, на что я способен».

– Элла, я стал совсем другим. Я спал в грязи. И готов к приключениям.

Фредерик не видел Густава – тот стоял к нему спиной, – но прямо чувствовал, как он закатил глаза.

– Как ты там очутилась? – спросил Фредерик.

– Долгая история, – ответила Элла.

* * *

На самом деле совсем не долгая. Вот она.

Элла прискакала в Штурмхаген (ей понадобилось два дня, чтобы проехать расстояние, которое Фредерик преодолевал целую неделю) и оказалась в деревне, где рассчитывала узнать о Рапунцель подробнее.

– Вы, случайно, не знаете Рапунцель? – спросила она компанию местных жителей, прогуливавшихся по улице, а потом попыталась освежить их память, пропев несколько строчек: – «Послушайте, друзья, скорей историю мою, о деве в длинных волосах балладу я спою…»

В это время Цаубера как раз вышла на разведку и кралась мимо, размышляя, как бы подраматичнее распространить слухи о похищении бардов. Если поймать проезжего менестреля, думала она, и заставить его петь баллады о совершившемся злодеянии, это будет, пожалуй, изящный и поэтичный прием.

Тут Цаубера заметила голосистую девицу в синем платье, которая пела балладу собравшейся на углу толпе, и решила, что это и есть менестрель. А это была Элла. Когда толпа разошлась, Цаубера бочком подобралась к певице.

– Ты, куцемозглая горлодерка, проверила бы сначала факты! – рявкнула колдунья. И, скрутив Эллу при помощи связывающего заклятия, утащила в башню.

Видите – не такая уж и долгая история.

* * *

– Как здорово, что ты пришел! – сказала Элла. – Прошу тебя, сбегай приведи кого-нибудь, пока колдунья не вернулась.

– Нет, без тебя мы никуда не уйдем! – возразил Фредерик.

– А кто это с тобой? – спросила Элла.

– Это рапунцельский Принц. Он помог мне тебя найти. А сейчас снимет тебя с башни. У него опыт. – Он подошел к Густаву и тихонько спросил: – Как ей спуститься?

Густав подошел к подножию башни, задрал голову, посмотрел на окно и заорал:

– Эй, Золушка, бросай косу вниз!

Элла очень удивилась:

– У меня волосы только до плеч!

Тогда Густав вернулся к Фредерику и помотал головой:

– Все. Идеи кончились.

Фредерик был огорошен.

– Нет, ведь должен быть способ попасть наверх! Она же как-то туда попала! – И крикнул Элле: – Как ты туда попала?

Элла краем глаза заметила в лесу движение.

– Бегите! Цаубера идет!

Фредерик с Густавом бросились за ближайшие деревья. И увидели, как на поляну выходит высокая тощая старуха в красно-серых лохмотьях. Бледное лицо было все в морщинах, седые космы торчали во все стороны.

– Цаубера? – шепнул Фредерик.

Густав кивнул:

– Поглядим, как она туда залезет.

Колдунья посмотрела на Эллу в окне башни и заорала – будто взвыла сломанная волынка:

– Честное слово, я слышала, как ты с кем-то разговариваешь, душа моя! Смотри, чтобы у тебя никого не оказалось, когда я поднимусь! – После чего обернулась и крикнула в чащу: – Ри-и-из!

Раздался громкий рокот. Затряслись ветки, посыпались листья – и на поляну, раздвинув деревья могучими ручищами, вышел человек ростом повыше башни. Ему хватило одного шага, чтобы оказаться рядом с Цауберой, после чего он опустился на колени и положил наземь одну ручищу ладонью кверху, и колдунья забралась туда. Великан безо всяких усилий поднял старуху к окну, и она залезла в башню.

Рис. 9. Великан РИЗ

– Ясно, – сказал Фредерик. – Так у нас точно не получится.

Вот тут-то Густав и слетел с катушек. Он крутанул над головой огромным обоюдоострым топором и выбежал на поляну с протяжным боевым кличем:

– Шту-у-у-у-у-урм-ха-а-а-а-а-а-ге-е-е-е-е-е-ен!

Оторопевший великан вытаращился на него. Фредерик тоже.

Густав ударил топором по здоровенной голени. Великан взвыл от боли, схватился за раненую ногу – правую, – а на левой запрыгал по поляне. С каждым его скачком земля так и дрожала, и Густав не удержал равновесия и рухнул. При этом он выронил топор, который с размаху шлепнулся на глинистую почву. Фредерик из-за деревьев в ужасе смотрел, как его спутник подполз к топору и попытался его выдернуть, не подозревая, что над ним нависла тень исполинской правой ножищи. Сейчас Густава прихлопнут, будто комара!

«Думай! – приказал себе Фредерик. – Что бы сделал на твоем месте сэр Бертрам Утонченный?» Ответ не заставил себя ждать. В «Деле дурно воспитанной молочницы» сэру Бертраму нужно было отвлечь внимание гувернантки, которая чуть было не ошиблась с выбором бокала для вина. Здесь можно было применить ту же тактику. Ради этого стоило восемь лет брать уроки йодля. Фредерик сложил ладони рупором и испустил затейливую руладу: