— Мы тебя научим.

— …и совсем не уверен, что хочу этому научиться.

— Джулиан, прошу тебя.

— К тому же на завтра у меня назначена встреча с Маршем.

— Уверена, ее можно отложить на один день.

— А моя нога?

— Обещаю, мы будем двигаться медленно. К тому же твоей ноге уже гораздо лучше. Ты почти не хромаешь. А если она заболит, я сделаю тебе массаж. Ты же так любишь, когда я делаю тебе массаж…

Фиалковые глаза Блейз излучали такую мольбу и лукавство, что Джулиан не устоял. Он с достоинством сдался, готовый вытерпеть пытку и уверенный, что предстоящее приключение никакой радости ему не принесет.

Рассвет следующего дня выдался весьма прохладный, но удивительно ясный. Блейз проснулась, наполненная предвкушением предстоящего удовольствия. Это состояние сохранялось и за завтраком, и по дороге в табор. К удивлению Джулиана, она распорядилась запрячь двуколку и погрузить в нее одеяла и корзину с едой для пикника.

— Это понадобится попозже, — объяснила она с хитрой улыбкой ребенка, ожидающего чего-то невероятно интересного.

Когда они прибыли в табор, все уже собрались, чтобы приветствовать их. Потом все рассеялись по окрестным полям, а Миклош взял гостей под свою личную опеку. С собой у него был прочный мешок и толстая палка. Миновав несколько полей, они вышли к месту, которое накануне приметил Миклош. Бруно бежал рядом с ними.

Радуясь как ребенок, Миклош объяснил, что ловля ежей — очень важное событие, так как жареный еж — изысканное лакомство. Когда это случается, у цыган наступает настоящий праздник, один из главных в их жизни. Эти колючие создания живут под живыми изгородями и только осенью становятся пригодными в пищу. Миклош клялся, что их мясо нежнее куриного.

Пес Бруно удивительно быстро находил их, а Миклош ловким ударом палки по голове убивал. Блейз замерла, когда безжалостная судьба настигла первого ежа, но Миклош был очень доволен. Запихивая добычу в мешок, он с твердым убеждением заявил:

— Еж скорее предпочтет, чтобы его съел цыган, чем допустит, чтобы его презрительно пнул ногой горгио.

После двухчасового хождения, когда было поймано уже несколько ежей, у Джулиана от холода разболелась нога, и он был рад возвращению в табор.

Блейз весело поддразнивала его и на правах жены подставила ему плечо для поддержки. Джулиан принял эту помощь, но не потому, что нуждался в ней, а просто потому, что это был повод обнять ее. Он вдруг подумал, что никогда еще она не выглядела так прелестно: щеки раскраснелись от холода, глаза сияли от радости. Это состояние передалось и ему. Джулиан чувствовал себя словно помолодевшим, полным сил. Ему казалось, вновь наступила весна, а не поздняя осень. Джулиан вдруг пожалел, что они не одни и придется провести весь день в обществе цыган. Ему хотелось одного — найти местечко поукромнее и обучить свою юную жену некоторым прелестям любви на открытом воздухе.

В таборе шли активные приготовления к празднику — за дело взялись женщины. Миклош рассказывал, как готовят ежей: их опаливают, потом при помощи очень острого ножа снимают шкурку. Затем тушку нанизывают на прут и жарят над огнем.

Блейз с озорным блеском в глазах извинилась перед Миклошем и сказала, что они с Джулианом ненадолго отлучатся, но обязательно вернутся к началу праздника.

Миклош отнесся к этому вполне одобрительно, а не с сожалением, как можно было ожидать.

Когда они уселись в двуколку, Блейз взяла поводья и направила ее прочь от табора. Отъехав немного, Блейз остановила лошадь, поискала что-то в корзине с едой и вынула платок. Затем повернулась к Джулиану и с извиняющимся видом сказала:

— Прости, Джулиан, но тебе придется завязать глаза. Хочу, чтобы сюрприз был полным.

Его брови настороженно взметнулись вверх.

— Что ты еще задумала, плутовка?

Блейз заразительно рассмеялась, а у Джулиана болезненно все сжалось внутри от желания обнять ее.

— Доверься мне, с тобой ничего не случится. Поддавшись неодолимому желанию, мучившему его все утро, Джулиан притянул несопротивляющуюся Блейз к себе и страстно поцеловал в губы. Только когда Блейз почувствовала, что задыхается, он отпустил ее и позволил завязать себе глаза.

По дороге Блейз рассказала ему историю о том, как ее отец впервые в жизни охотился на дикобразов в Америке, и вскоре Джулиан от всей души смеялся. Блейз весело болтала, но Джулиан заметил, что в ее голосе стала проскальзывать странная нервозность. Он почувствовал, как коляска свернула с дороги и теперь катила по неровной земле. Через несколько минут они остановились.

Блейз привязала поводья и еще немного посидела, собираясь с духом. Наконец с глубоким вздохом она сняла повязку с глаз Джулиана. Он оглядел заброшенное место с развалинами древнеримской стены и замер. Ужасные воспоминания нахлынули на него: проливной дождь, скрюченное тело жены, неподвижно лежащее на мокрой земле, ее кровь у него на руках.

Какое-то время он молчал.

Блейз тревожно следила за ним. Джулиан застыл в напряжении, на бледном лице его четко выделялся багровый шрам. Но грозное выражение не помешало ей разглядеть растерянность в его глазах, которой она так боялась. Быть может, ее задумка оказалась не самой удачной?

Блейз давно поняла, что в качестве любовного приворота ей необходимо более действенное средство, чем ивовый прутик. Она надеялась, что, заставив мужа посмотреть в глаза прошлому, поможет ему освободиться от призраков. Здесь, на месте, где погибла Каролина, не видно никаких следов трагического происшествия. В ярких лучах осеннего солнца руины не выглядят зловещими. Скорее, вид у них живописный и привлекательный.

Но Джулиан ничего не замечал. Он пристально смотрел на это кошмарное место, медленно играя желваками.

— Надеюсь, — сквозь зубы проговорил он, с трудом сдерживаясь, — ты объяснишь мне, что все это означает?

— Я… я только хотела, чтобы ты убедился, что здесь нет никаких призраков.

Взгляд ее фиалковых глаз пронзил его, как кинжал.

— Ты уверена, что это поможет?

— Да, Джулиан. Прошлое позади. Тебе надо забыть о нем… и о Каролине. Она и так слишком долго преследует тебя.

Он сжал кулаки, будто хотел ударить: то ли по своим воспоминаниям, то ли ее. Тем не менее Блейз он не коснулся.

— Поехали, — хрипло произнес он и потянулся за поводьями, но Блейз остановила его, легко дотронувшись до руки.

— Прошу тебя, Джулиан, пожалуйста… Давай побудем здесь совсем немного, ну хотя бы пять минут. Обещаю, больше ни о чем не попрошу. Никогда.

Джулиан негромко, но с чувством выругался. Тогда Блейз умоляюще повторила свою просьбу; он уступил и отпустил поводья.

— Пять минут. — Он откинулся на спинку сиденья и плотно закрыл глаза.

— Ты не вызовешь дух Каролины, даже если откроешь глаза.