Напоследок процитируем еще раз Светония, сообщающего, во что стало Риму и римскому народу торжество в связи с прибытием в столицу империи царя Тиридата:

Приведенные цифры действительно кажутся невероятными. Имперские финансы, совсем недавно не без труда выдержавшие восстановление Рима и строительство Золотого дворца Нерона, понесли очередной трудновосполнимый урон. Иллюзия победы над Парфией и утверждения на престоле царства Армении царя, всем обязанного Нерону, обошлась слишком дорого. Не случайно вскоре Нерон начнет лихорадочно изыскивать денежные средства для пополнения казны, охотно соглашаясь на самые фантастические проекты.

Таким образом, многолетнее противоборство Рима с Парфией за Армению завершилось для империи в целом неудачно. Собственно, неудача не была столь уж значительной. Рим ничего не приобрел, но ничего особенно и не потерял. Но финансовые потери от создания видимости победоносного завершения войны с Парфией оказались слишком велики и во многом предопределили исход правления Нерона.

Более успешными оказались военные действия, которые велись в правление Нерона на нижнем Дунае и в Крыму. Здесь в 60 году проконсул провинции Нижняя Мезия (территория совр. Добруджи в Румынии и Болгарии) Тит Плавтий Сильван Элий отразил вторжение варваров, подавив волнения местного населения, и переселил к тогу от Дуная в римские владения около ста тысяч человек. Он же успешно воевал в Тавриде, защищая от вторжений кочевников-сарматов Боспорское царство. Последнее имело для Рима немалое значение, поскольку было одним из крупнейших поставщиков зерна. Огромная партия зерна после похода Тита Плавтия Сильвана Элия была отправлена в Рим, будучи самым весомым доказательством его успехов.

Но если по-настоящему больших войн при Нероне не велось, то с мятежами, охватившими немалые территории, империи в годы его правления столкнуться пришлось.

Мятеж в Британии

Спокойных границ, мирных окраинных провинций у Римской империи не было. Но все же самыми опасными, самыми мятежными были те, что находились на самом востоке и на самом западе владений Рима. Самой молодой провинцией запада была Британия. Этот большой остров — поначалу римлянам даже не верилось, что может быть остров таких размеров, — стал известен в Риме во времена, когда Гай Юлий Цезарь, покоряя Галлию, вышел со своими легионами к океанским берегам. Великий полководец даже дважды высаживался на британском побережье в 55 и 54 годах до новой эры. Во время своего второго вторжения Цезарь достиг берегов Темзы, где у него произошло крупное столкновение с британцами, которыми предводительствовал местный вождь Кассивеллаун. Чтобы не допустить переправы римлян через Темзу, бритты укрепили ее северный берег, соорудив там вал и вбив в берег частокол, но римлянам удалось все же переправиться через реку и нанести войску Кассивеллауна поражение. Битва произошла у излучины Темзы Коруэй-Стейкс близ современного города Уолтон. Впрочем, серьезных последствий походы Цезаря в Британию не имели. Римляне не сумели закрепиться на острове. Но поход Цезаря в Риме забыт не был.

Август и Тиберий не проявляли никакого интереса к Британии, поскольку им хватало хлопот в самой империи. Мысль о повторении похода великого Юлия пришла в голову только его тезке Гаю Юлию Цезарю (Калигуле). Но замыслы эти осуществлены не были. Очевидно, из-за краткости правления этого императора. Замыслы, должно быть, были достаточно серьезными, так как всего через два года после гибели Гая Цезаря они осуществились. В правление Клавдия в 43 году римляне вторгаются на остров и завоевывают значительную его часть до течения реки Северн, на западе и реки Трент на востоке. Возглавлял римское войско в этом завоевательном походе сам Клавдий, но наиболее видным военачальником был легат, имевший консульское звание Авл Плавтий. Британская кампания стала первой войной, в которой отличился будущий император и основатель династии Флавиев Веспассиан. Тацит отмечал, что именно этот поход положил начало его будущему возвышению.[253] Светоний писал, что Веспассиан, сражаясь под началом то Авла Плавтия, то самого Клавдия, участвовал в тридцати боях, взял двадцать городов и покорил два сильных племени, за что удостоился триумфальных украшений, а впоследствии и консульского звания.[254]

Завоеванная часть Британии была превращена в римскую провинцию. На восточном побережье острова появилась колония ветеранов римских легионов Камолодун (совр. Колчестер). Подобные поселения создавались римлянами во вновь обретенных землях для закрепления своего господства и для романизации края.

Британия привлекала римлян своими богатствами. Климат ее они, правда, находили отвратительным из-за частых дождей и туманов, но в то же время ценили плодородие почв, что было следствием той самой повышенной влажности. «Доставляет Британия также золото, серебро и другие металлы — дань победителю», — писал Тацит.[255]

Славилась Британия и большими залежами свинца, разработку которых римляне активно начали и успешно вели. Огорчало завоевателей только невысокое качество океанского жемчуга, тусклого и имевшего синеватый отлив, а потому куда менее ценного, нежели великолепный жемчуг, добывавшийся из раковин в Красном море.

Местное население покоренных областей поначалу вело себя достаточно смирно. По словам Тацита, «они не уклоняются от наборов в войско, столько же исправны в уплате податей и несении других налагаемых Римским государством повинностей, но только пока не чинятся несправедливости; их они не могут стерпеть, уже укрощенные настолько, чтобы повиноваться, но еще недостаточно, чтобы проникнуться рабской покорностью».[256]

Несправедливостей, разумеется, хватало. И исходили таковые не только от местных римских властей, представители которых далеко не всегда были способны справедливо управлять покоренными народами, хотя хорошо известны и обратные примеры, но и от ростовщической деятельности, жестоко разорявшей население провинции. Крупнейшим ростовщиком, доведшим британцев до крайнего озлобления, Дион Кассий называет… Луция Аннея Сенеку.[257] Насколько точным является это сообщение — сказать крайне затруднительно. Другие римские авторы не ставят философу в вину его финансовую деятельность в Британии. Но, думается, главным здесь должно считать само распространение в этой новой римской провинции практики ростовщичества, с каковым британцы до римского завоевания едва ли были знакомы и именно поэтому от него жестоко пострадали. Насколько к этому всему причастен Сенека — вопрос открытый.