Мэг изогнулась, однако в этом не было ничего общего с желанием оттолкнуть его. Когда она еще сильнее потянула его за сапог, для чего наклонилась чуть ниже, он просунул ступню между ее ног.

Мэг замерла.

— Продолжайте, — мягко сказал граф. Это было, конечно, рискованно по отношению к девственнице, но он предполагал, что его графиня — необычная девственница.

И, словно доказывая его правоту, Мэг с новой силой потянула его сапог, не обращая внимания на то, что с каждым рывком его босая нога все глубже проникает ей между ног. Впрочем, когда сапог наконец был снят, она сделала попытку отойти, но была схвачена за талию и усажена им на колени.

— Пора ложиться, — едва дыша, произнесла Мэг. Щеки ее алели — он был уверен, что не только от усилий.

— О, давно пора, — прошептал он ей прямо в ухо, — но теперь вы все еще в туфлях. Подержите-ка одеяло.

Когда Мэг вцепилась в одеяло, которое закрывало теперь их обоих, он поднял ее левую ногу таким образом, что ее юбки откинулись назад, открыв всю обтянутую белым чулком ножку, вплоть до пикантной черно-красной подвязки. Он сомневался, что она позволит ему рассмотреть ее — этот маленький символ ее тайной порочности. Но Мэг оставалась покорной в его руках.

Дразнить ее, стараться узнать, как много она ему позволит и когда возмутится, было для него самой увлекательной любовной игрой. Он обожал свою непредсказуемую и решительную жену.

Граф расшнуровал ее ботинок, изношенный чуть не до дыр.

— Придется дать Сьюзи прибавку.

— Почему? — не шелохнувшись, спросила Мэг.

— Потому что все в моей жене восхищает меня.

Тут она все же повернула голову.

— Все? Но ведь я превратила вашу жизнь в сплошной кошмар.

— В настоящий момент я счастлив как никогда.

Мэг зарделась.

— А я тем временем замерзаю.

Он стянул с нее худой башмак и растер ей ступню.

— Да у вас ноги ледяные!

— Я стараюсь не лгать.

Это возвращало их к важным вещам, но граф не собирался возвращаться к ним до тех пор, пока не покончит с другим, еще более важным делом. Он опустил ее ногу, нежно погладив рукой и испытывая большое искушение скользнуть вверх, туда, где мелькнуло ее обнаженное бедро, — им обоим этого хотелось, но Мэг действительно замерзала, а он не был дураком.

Граф поднял ее другую ногу и быстро снял с нее башмак, потом встал сам и поставил на ноги Мэг.

— Вы хотите что-нибудь еще с себя снять?

Она удивленно взглянула на него — неужели она и в самом деле думала, что он попытается ее раздеть? — потом скинула тяжелую куртку конюха.

— Да, я сниму еще кое-что, но под одеялом. — Она постелила оба своих одеяла на кровать и легла под них.

Граф подумал было снять бриджи, но потом отбросил условности и забрался в кровать рядом с ней, задержавшись лишь на секунду, чтобы расправить над ними свои два одеяла и плотно подоткнуть их.

Постель была холодной. Граф привлек Мэг к себе, чтобы они могли делиться теплом друг с другом, но не только поэтому. Несколько секунд Мэг лежала в напряжении, потом расслабилась, положила голову ему на грудь и обняла мужа. Его почти до слез растрогала естественная простота этого порыва, хоть они и лежали на сбившемся матрасе, полностью одетые и все еще дрожащие от холода. Господи, да что же это с ним происходит?

— Мы не погасили свечу, — напомнила Мэг.

— Давайте подбросим монетку и решим, кому идти ее задувать.

— Если вы об этом забыли, напоминаю, что у нас нет денег.

— Проклятие! — Все это было, конечно, игрой. — А, ладно, подсвечник солидный, будем надеяться, что ничего не случится. Я даже предпочитаю, чтобы горел свет. Мне нравится видеть вас.

— Если бы не необходимость дышать, вы бы меня совсем не увидели. — Из-под одеяла торчала лишь ее макушка.

Граф любил предаваться любви при свете, но не стал бы на этом настаивать. Мэг будет так же мила и в темноте.

— Немного согрелись? — спросил он.

— Немного. Ноги все еще холодные.

Граф слегка пошевелился.

— Кладите их мне меж бедер. Там им будет хорошо и тепло. — «Это уж точно», — добавил он про себя.

Поколебавшись немного, Мэг чуть-чуть отодвинулась и согнула ноги в коленях. В следующий момент он почувствовал ее, даже через бриджи. Господи Иисусе! Он сжал ее ступни бедрами и руками.

— Надеюсь, этот лед не принесет мне непоправимого ущерба, — пошутил он.

Мэг тихо засмеялась, но сделала попытку убрать ноги.

— Не нужно, все в порядке.

Он стал растирать ей икры. Когда они стали чуть теплее, обхватил ее щиколотку и, согнув, подвел ступню к своему набухшему паху.

— Считается, что холод сковывает мужскую страсть. Теперь у меня есть научное доказательство того, что холодные ноги подобного эффекта не производят.

Мучимый любопытством — когда же она его остановит, и остановит ли вообще, — граф начал расстегивать пуговицы, потом просунул ее холодную ногу внутрь.

Мэг спрятала голову под одеяло, поэтому он не мог видеть выражения ее лица.

— Теплее? — снова спросил он.

— Да, спасибо.

Она сказала это так застенчиво, что ему захотелось ее съесть.

Через какое-то время он просунул кончики ее пальцев в расстегнутые кальсоны, и они наконец прикоснулись к его обнаженной плоти. Пальцы оказались еще довольно холодными, но это было восхитительно.

Характер ее дыхания изменился. Он это отметил, как и тот факт, что она по-прежнему не сопротивлялась.

Он не совсем понимал, что с ним происходит. Он был возбужден и готов принять женщину, но не совсем готов принять именно Мэг. Впервые принять Мэг.

С удивлением и некоторым беспокойством он обнаружил, что никогда не лежал в постели с женщиной, которую действительно любил. О, ему, разумеется, нравились его партнерши, но то было лишь данью обходительности. Он старался, чтобы они получили от близости с ним все, на что рассчитывали. Он никогда прежде не испытывал этой почти пугающей потребности, чтобы все было идеально для непредсказуемой, страстной, но неопытной любовницы.

Высвободив ее ногу, он снова стал растирать ладонями все еще холодные пальцы.

— Так лучше?

Словно догадываясь, как он прореагирует, Мэг вытянула ногу и положила ее обратно на его восставшую плоть.

— Постель немного согрелась, правда? — спросил он, ощущая в некоторых местах тела почти горячечный жар.