— Чистым ты мне очень нравишься.

— Ты бы утром на меня посмотрела.

— Унеси это и сожги, — сказала Алкиона, передавая хайнту старую Виллову одежду, и тот исчез так же беззвучно, как и появился.

— Я не могу не заметить у тебя того, что твой брат назвал величайшим сокровищем рода Л'Инконну. — Вилл тронул гладкое простое кольцо с лунным камнем и улыбнулся. — Спроси, люблю ли я тебя.

— Нет, — отдернула руку Алкиона.

— Тогда скажи мне, что ты меня любишь.

— Для тебя, Вилл, я сделаю все, что угодно. — (От взгляда ее поразительных глаз у Вилла кружилась голова.) — Для тебя я готова сделать такое, от чего покраснела бы и людоедиха.

Если сердце Вилла не взмыло в небо, то лишь потому, что не имело крылышек.

— И все-таки, ты меня любишь?

— Я… — отвела глаза Алкиона, — я не решаюсь.

— Но ведь это же очень просто — три коротеньких слова. И ни одного свидетеля, который мог бы потом тебе их припомнить.

— Свяжи меня, если хочешь, и отхлещи кнутом как Сидорову козу. Отдери меня в три дыры, помочись на меня, одень молочницей, делай со мной все, что угодно. Проси меня о чем угодно — кроме этого.

— Почему?

— Потому что я долбаная аристократка, вот почему! — (Лимузин мягко остановился.) — Мы обязаны там появиться. Это сбор фондов на переизбрание фаты Блоудьюведд, но я уверена, тебе там понравится.

На галерее мрачно дрались два карлика, рыжий и черный. Их тела взмокли от пота, их ножи опасно блестели в свете софитов. Их ноги взбивали опилки, обильно насыпанные на пол, чтобы впитывать кровь. Они были совершенно голые.

Друзья и подружки Алкионы наблюдали за этой сценой с крыши оранжереи, лениво потягивая из бокалов. Вблизи они были такими же высокими и блестящими, какими выглядят по телевизору. Мужчины стояли, засунув левую руку в карман панталонов, и позванивали монетами. Лица женщин весьма искусно изображали скуку.

— Приветик, Алли! Чего там новенького? — спросил мужчина, про которого Вилл уже знал от Алкионы, что это военный стратег лорд Веньянса; рядом с ним стояли лорды Ягервульф и Ласко, а также фаты Калдогатто, Мизерикордия и Элспет, поголовно имевшие высокое положение в самых ответственных ведомствах.

— Ты, конечно, слышал, что Запад зашевелился. Надвигаются глад, мор и разруха. А что еще нового? С момента, как пришло это известие, я головы не поднимаю от стола, всё бумажки, бумажки и бумажки. А что у тебя?

— Мятеж в Исе, мелкий и быстро подавленный. Война продолжается и, судя по всему, вознамерилась продолжаться вечно. А с кем это ты?

— Его зовут Тенали Раман. — (Взгляды эльфов небрежно скользнули по Виллу и покинули его навсегда — как и было намечено Алкионой.) — Я ему показываю виды.

— Никакие виды никого уже больше не волнуют, — надула губки фата Элспет. — Я торчу на этой вечеринке уже битых пятнадцать минут, и никто еще ни слова не сказал про мои сиськи.

— Если я начну восхвалять твои груди, Спет, мы застрянем здесь до утра, — чуть поклонился лорд Ласко.

Фата Элспет благодарно улыбнулась. Внизу, на галерее, черный карлик натужно крякнул, получив удар ножом в бок. Вспыхнули и тут же заглохли жидковатые аплодисменты.

— Выше головы, плечи расправить, сюда идет наша будущая леди мэр, — еле слышно пробормотал лорд Ягервульф. Воздух начал слегка потрескивать, в нем пахнуло озоном. Приближалась эльфийская леди, окутанная аурой тьмы, что делало ее чуть похожей на грозовую тучу. — Ловите момент.

— Ну скажите мне, что я не забыла конверт для фаты Блоудьюведд. — Фата Мизерикордия принялась суматошно копаться в сумочке. — О боги, ну так и есть! Нет, вот он!

— Постой пока здесь, Тенали, — сказала Алкиона. — Мы намерены сделать совершенно добровольные и абсолютно законные взносы здесь, в месте, никоим образом не связанном с государственным аппаратом, за которые мы не ожидаем никакого вознаграждения, ни в смысле административного веса, ни в смысле доступа к каким-либо официальным лицам. Это займет буквально пару минут.

Вилл проводил ее взглядом, чувствуя себя неуклюжим и каким-то неприкаянным. Затем он встряхнулся и пошел искать блюдо с креветками. По его наблюдениям, на таких приемах обязательно где-нибудь было огромное блюдо охлажденных креветок.

Некая женщина, одетая в слишком уж подчеркнуто высокоэльфийской манере, чтобы действительно принадлежать к высоким эльфам, преградила ему путь вытянутой ногой. На ней были сапоги на высоких каблуках и черные кожаные брюки. Ее красная виниловая полурасстегнутая куртка являла изумленному взору бюстье с умопомрачительным декольте. Этот делано низкопробный, полный самоиздевки вид неизбежно привлек бы Вилла (и, заставил бы его презирать себя за то, что клюнул), не будь он сегодня здесь с Алкионой.

— Привет, — сказала женщина. — Я — фата Джейн.

— А я так, никто. Ты не видела тут блюдо с креветками?

— Нет. А почему бы нам не пойти ко мне и не поискать его там?

— Хмм… Если я не ошибаюсь, мы с тобою только что друг друга увидели. Давай не будем торопить события.

— Вот именно это я и ищу. Кого-нибудь, кто умеет быть милым и никуда не спешить.

— Послушай. Не знаю уж, почему ты ведешь себя столь необычным образом, но я пришел сюда не один. Поэтому, чего бы ты там уж ни хотела, этого не будет.

— Но я тебе нравлюсь? И вообще, тебя привлекают девушки?

— Если честно, то нет, — соврал Вилл. — А потому спасибо за компанию, я пойду дальше.

— О'кей, только дай мне сделать последнюю попытку.

Фата Джейн наклонилась к его уху и еле слышно пропела припев «Баллады Обероновой жопы»:

Он пердолил ее так,

Пердолил сяк,

Он ее пердолил наперекосяк.

Он делал даже то, чего не делает никто…

Им было это в кайф — ну а мы-то что?

— Попробуй что-нибудь новенькое, mon petit serin[71]. Расширь свой кругозор.

Улыбаясь, она пососала кончик тонкого, с ярко-красным маникюром пальца, а затем тронула им щеку Вилла. Его детородный орган мгновенно набряк, стал твердым как камень. Его лицо налилось кровью, он с трудом дышал, столь велико было физическое желание.

— Несмотря на всю твою грошовую магию, — процедил Вилл сквозь до боли сжатые зубы, — ничего у тебя не получится. Но я джентльмен и, уважая твой пол, просто откланяюсь и уйду.

— Нет? — Фата беззлобно улыбнулась. — Ладно, поищу кого-нибудь другого. Но не бойся, шери, ты навсегда мне запомнишься как Тот, Который Сорвался с Крючка.

Минуту спустя появилась Алкиона со всем своим кортежем.

— Пошли, — сказала она Виллу и продолжила, когда друзья их уже не слышали: — Я видела, ты болтал с этой кошкой помоечной. Она что, тебя клеила?