— 22-й в канале, минус два. 11-й блокируй выходы, прикрываю.

— Принял, — ответил я, повесил автомат на ремень, и тихо пошел сначала к вагончику, где в проушины для замка вставил длинный болт, что я прихватил из коробки у трактора, где валялись какие-то запчасти. Затем вставил в дверную ручку домика сторожа черенок от лопаты, дверь открывалась во внутрь.

— Ну кто там шкрябается?

— Старуха с косой, — вырвалось у меня.

Я услышал характерный лязг досылающего патрон затвора за дверью и сиганул… сначала в сторону, а потом отбежал за трактор, в туже секунду в домике сторожа прогромыхали две короткие очереди через дверь, взорвав тишину утреннего леса. Спустя несколько секунд из вагончика послышались крики, затряслась дверь, зафиксированная болтом.

— Алле че за дела? Ну ка живо открыли петушье! — раздался визгливый голос из вагончика.

— 22-й в канале, — услышал я в наушнике, — 33-й, две короткие по паникующим.

— 33-й, на связи, принял не четко. Две короткие куда?

— Вагончик работай.

— Принял.

Дум-дум-дум-дум… Дум-дум-дум-дум — громко шарахнул пулемет по двери вагончика. Обитая жестью, хлипкая дверь прогнулась рваными отверстиями внутрь, и из вагончика донесся дикий крик, от которого у меня даже по спине прокатилась волна холодка. Эхо выстрелов еще несколько секунд гуляло меж деревьев, и потом рассеялось где-то в распадках, на минуту установилась тишина, которую прервал непонятный скулеж из вагончика.

— Стволы выбрасываем в окна, потом по команде выходим, кто не может выйти выползает, — прокричал Леха.

— Да ты кто такой фраер…. - донеслось было из домика.

— Я тебе сейчас гранату в окно закину урод! — перебил его Алексей, — до одного считаю!

— Тихо… не кипешуй мент… или кто ты там, тут баба у меня, а она жить хочет… Хочешь? Ну!

— А-а-а… не надо, — раздался истерический женский крик.

— Ну что фраера, как расходится будем?

— Бабу отпускаешь и выходишь, и может умрешь быстро.

— Ну при таком раскладе я ее только по частям могу отпустить.

— Ну как хочешь, — ответил Леха, положил автомат на землю и направился к домику.

— Серый бегом к домику, как увидишь меня, разблокируй дверь, — зашипела гарнитура.

— Понял, — ответил я, и пригнувшись пошел к домику сторожа.

Алексей на ходу выкручивал запал из гранаты. Плавными движениями, он быстро подкрался к домику, с размаха запустил в окно гранату, и затем очень быстро перебежал к двери, выхватив ТТ. Я только лишь успел дернуть черенок на себя, Алексей ногой так ударил по двери, что мне показалось, что даже окна зазвенели в этом невысоком срубе, и потом вкатился кувырком в домик. Послышалась возня, шлепки, визг… из домика выскочила полуодетая женщина размахивая руками и как-то странно подвывая, опять крик, но уже мужской и какой-то сдавленный. Я не выдержал и ворвался в домик готовый стрелять, но моя помощь была почти не нужна. Алексей как-то странно скрутил средних лет мужика, усевшись на нем и одной рукой схватив АКСУ бандита за ствольную коробку удерживая затвор во взведенном положении, в второй рукой держа пистолет, утопив его ствол в глазнице противника, а тот скалясь издавал то ли шипение, то ли крик беспрерывно нажимал на спусковой крючок автомата.

— Серый! Магазин мля! — проорал Алексей.

Я подскочил к ним, выдернул магазин из АКСУ, и со всей дури наподдал бандиту куда-то в район печени ногой и тот обмяк.

Черного, и еще одного оставшегося в живых бандита, три человека повели по тропе куда-то в лес, прихватив с собой канистру с керосином. А я, забрав у покойника что лежал у кухни, торчащую из кармана робы пачку «Примы», сидел и дымил второй подряд сигаретой, рядом сидели Леха и Василий… все дымили. Молча подсел дед.

— Ребят… я это, не знал я что Нинка… ну там, там с ним.

— Да ладно, проехали, — ответил Леха, выдохнул дым и закашлялся, — тьфу хрень какая!

— Дед, а как звать то тебя? — спросил я.

— Михал Михалыч… ну все Михалычем кличут.

— Ну что Михалыч, принимай командование, — сказал Алексей, — и кипятку бы нам сообразили, а то считай второй день в сухомятку… кишки слиплись.

— А сейчас сделаю ребятки, я быстро.

Пока пили чай более-менее познакомились с местным населением, рассказали вкратце про себя, после чего сразу 6 человек изъявили желание перебраться к нам на остров.

— Ну а тут, чем не нравится? — поинтересовался я.

— Не смогу я тут жить, — ответил крепкого сложения парень, — к себе не возьмете к реке пойду, а здесь не останусь.

— Ну а мне что? Не медом поди тут намазано, да и опоганили они тут место, — вставил Михал Михалыч, — я то ж к вам на ентот ваш остров «Буян», если возьмете.

Алексей посмотрел на меня, улыбнулся и ответил:

— Ну тогда вот, к Сергею Николаевичу на собеседование по очереди.

Забрали всех. Вывозили переселенцев в три этапа — сначала женщин, затем, вернувшись с катамараном вывезли всю живность и троих человек сразу на Сахарный, и в последнюю очередь забрали оставшихся, Михал Михалыча с женой, Полиной Андреевной, и их пожитки. Также загрузили кучу инструмента, кое какую мебель из вагончиков и 10-ти киловаттную старенькую, но рабочую электростанцию к которой на лесозаготовке уже не было топлива. Весь переезд занял 10 суток, на сахарный прибыли не все, Иваныч забрал обратно Сашу и троих «рукастых-головастых» мужиков, помочь на нашем «эсминце», как его уже называл Иваныч.

Такое большое пополнение переселенцами опять заставило нас всех заняться хозяйственно-бытовой деятельностью. Но тут меня ждал сюрприз, в лице Михал Михалыча, который оказался весьма деятельным и разумным дедом, в свои 70 лет, только вот с ногами у него было не важно — артрит. Но он не унывал, разъезжал по острову на своей гнедой кобылке и везде успевал, не то что я. А я, то в одном месте зацеплюсь за решение какой-то проблемы, то в другом надо разрешить конфликт интересов. А Михалыч вечерами на хуторе, где он поселился с бабой Полей, как мы все стали ласково называть его супругу, когда я к нему приезжал, важно и деловито открывал свой «вахтенный журнал» и с чувством, толком и с расстановкой докладывал мне о проделанной работе. И в один из таких вечеров я решил назначить его «председателем» нашего «колхоза», а точнее старостой острова. Ну получается у деда, надо признать гораздо лучше, чем у меня или кого либо еще. Возражать этому никто не стал, даже с радостью восприняли это, его как-то быстро стали уважать, советовались, да и просто при наличии свободного у Деда (так называли его «за глаза») времени, заходили к нему в гости поболтать «за жизнь». Да и Михалыч, чувствуя свою нужность и востребованность, как то даже помолодел… ну или бороду что ли подстриг поровнее.

Федор с Ваней наконец достигли как говорил один политик, консенсуса и выдали первую партию кирпича. Обжигали в маленькой печи, и теперь получив нужное количество материала, сразу взялись за строительство печи побольше. А я с Алексеем и Василием сходили в Лунево, точнее не в само Лунево, не хотелось рисковать, а туда к скале, где мы ночью загружались. Вася и Алексей забравшись по скале посетили под покровом ночи тайник, забрали его содержимое и мы ночью же вернулись обратно на Сахарный. И опять строительство, заготовки, хозяйство… Чему была очень рада Светлана. Да и мне, честно признаться, было приятно просыпаться в ее объятиях по утрам и зарываться носом в ее вкусно пахнущие какими-то цветами и травами рыжие волосы.