Александр слышал, как Маура зовет его, когда захлопнул за собой парадную дверь и выскочил на крыльцо. Он не стал дожидаться, пока подъедет экипаж, а бросился вниз, перепрыгивая сразу через три ступеньки, стараясь как можно быстрее очутиться на улице. Александр быстро пересек присыпанный снегом двор, он выскочил из дома без пальто, без шляпы.

Ну почему именно сегодня она опять заговорила об этой ассоциации, другого времени не было, что ли?! Почему она никак не успокоится? Как будто нет ничего важнее!

Завидя хозяина, два закутанных негритенка поспешили распахнуть огромные узорчатые ворота, отделяющие двор особняка от Пятой авеню.

Александр бесцельно шел на север. Ему было просто необходимо двигаться, что-то делать, как-то оправдаться перед самим собой.

Александр знал, что предстоящий день будет нелегким, знал, потому что решил обязательно присутствовать вечером на маскараде у Ариадны Бревурт. Он все утро придумывал, как объяснить Мауре свое решение. Ему казалось, что все складывается очень удачно. Даже если бы с таким трудом завоеванное приглашение относилось и к Мауре, она все равно не смогла бы пойти, поскольку роды могли начаться в любую минуту. Бревуртов и Шермехонов связывало отдаленное родство, а поскольку Александр приходился Шермехонам родственником, его присутствие на балу будет совершенно естественным.

Александр пересек Восточную 14-ю улицу. Он не сомневался, что Маура приняла бы его объяснение как должное. Почему бы нет? Ведь он не собирался рассказывать ей, каким образом добился приглашения. Но Маура из-за своего непробиваемого упрямства опять завела разговор об этой ассоциации и таким образом лишила его возможности объяснить ей что-либо.

Александр миновал особняк Бельмонта на углу 18-й улицы. Вот Август Бельмонт уж точно не стал бы мучиться угрызениями совести, если бы ему пришлось выбирать между женой и положением в обществе. Бельмонт умел добиваться своего, и Александр всегда восхищался этим его качеством. Дверь особняка приоткрылась, выпуская кого-то, и Александр успел разглядеть картину обнаженной женщины кисти Богеро на стене в передней.

Картина несколько развеселила его, он даже немного остыл. Бельмонт обожал шокировать общество. Александр не знал, будет ли Август на балу у Ариадны, но очень надеялся, что увидит его там. Александр уже давно ни с кем не говорил о женщинах. Генри всегда отличался подчеркнутой сдержанностью в вопросах пола, а Чарли способен лишь на пошлые шуточки. Вот с Августом Бельмонтом Александр мог бы наговориться всласть, именно это ему сейчас и нужно.

Александр миновал особняк Шермехонов. Шел редкий снег. Когда он подошел к отелю на Пятой авеню, на месте которого когда-то находился зоопарк Фраскони, то замедлил шаг. Он не сомневался, что, если сейчас зайдет, обязательно встретит кого-нибудь из знакомых, а ему ни с кем не хотелось говорить. Поэтому он пошел дальше, наклонив голову навстречу пронизывающему ветру и засунув руки поглубже в карманы брюк. Он уже проклинал встречу с братом Ариадны третьего дня.

Это произошло в юнион-клубе. Вилли Райнландер увлеченно говорил о поражении, которое нанесла генералу Шерману кавалерия конфедератов на юге Миссисипи. Александр угостил его виски, надеясь, что тот хоть ненадолго утихомирится. Не помогло. Вилли просто сменил тему.

– А как поживает твоя ирландочка? – игриво спроси он. – Все еще процветает?

– Вилли, я же не спрашиваю тебя о твоих женщинах на публике, – ровно ответил Александр. – Не понимаю, какое тебе дело до моих?

– Любовница, конечно, дело личное, но не жена, – развеселился Вилли. – Видишь ли, воспитанный человек просто обязан поинтересоваться здоровьем жены друга.

Александр испугался, что Вилли услышит, как оглушительно бьется его сердце. Он знал, что скажет сейчас. Он давно обдумывал свой план, и все же, когда случай подвернулся, ничего не мог поделать с волнением, у него даже закружилась голова.

– А если она мне не жена?

Райнландер удивленно вскинул брови.

– Но позволь! Первые страницы «Таймс», «Геральд» и «Пост» поместили подробные отчеты о вашей свадьбе – свадьбе в открытом море. Так было написано. Еще писали, что твоя жена – католичка.

Александр постарался рассмеяться как можно беспечнее, во всяком случае, он надеялся, что его смех звучит именно так.

– Я просто хотел напугать отца. Кажется, я перестарался.

Вилли в удивлении уставился на него.

– Ты хочешь сказать, она не жена тебе? Это был не настоящий брак?

– Вилли! Ты прямо как ребенок! – усмехнулся Александр. – А ты как думаешь?

Вилли понял, что должен думать, и не подвел Александра. Он одобрительно присвистнул.

– Ну и дела, Александр! А твой отец так и умер, считая, что ты женился на ирландской эмигрантке… – Он покачал головой, с трудом переваривая новость.

– Он получил то, что заслужил.

Александр произнес эти слова очень убедительно, но в целом чувствовал себя омерзительно. Еще не поздно все переиграть. Еще можно сказать, что он надул Вилли, просто пошутил, что Маура его настоящая, законная жена. И нужно быть полным идиотом, чтобы сомневаться в этом.

Но Александр промолчал, он ничего не сказал. Если ему и нехорошо, то это от того, что в клубе очень душно, а вовсе не от осознания подлости, которую он сейчас совершает. Ему очень дорого стоила женитьба на Мауре, а Мауре этот брак обошелся ни во что. Не выйди она за него замуж, сейчас снимала бы угол в одном из доходных домов, о которых так печется, и в поте лица зарабатывала бы на жизнь. А так – она купается в роскоши, живет по-королевски, всем, что имеет, обязана ему. Разве справедливо, что она столько получила, ничего не заплатив? Он хочет так мало, ему только нужно вернуться в общество, восстановить там свое положение. Если ради этого придется заставить общество поверить, что Маура его любовница, а не жена, неужели это так важно? Он ведь не собирается ее бросать. Им самим известно, что их брак законный, этого вполне достаточно, только это имеет значение.

– Однако и у меня появились определенные сложности, – продолжил Александр с напускной развязностью. – Видишь, даже Ариадна вычеркнула меня из списка приглашенных…

– Знаешь, я не стал бы ее винить, – смутился Вилли. – Она же не может пригласить тебя и не пригласить твою жену. А разве она пойдет на то, чтобы принимать у себя ирландскую крестьянку? Никогда!

У Александра чуть было не сорвалось, что Маура отнюдь не крестьянка, но тогда он отклонился бы от заветной цели.

– Нет, разумеется. Но отказать мне от дома только потому, что у меня есть любовница, более чем странно. Если подходить с такой меркой ко всем, в списке приглашенных останутся один старик Генри Шермехон и твой отец.

– Ну, если тебе и вправду так хочется попасть к Ариадне на бал, – от души рассмеялся Вилли, – я шепну ей на ушко о том, что ты мне сейчас рассказал. Она поймет тебя – она и сама, я бы сказал, вздорная бабенка. Уж если кто и оценит твою выходку, так это Ариадна.