– Но, при чем здесь… – начал Кшиштовицкий и тут же замолчал и зажмурился, словно на него нахлынуло какое-то важное воспоминание.

– Вот-вот! – повысил голос эльф, обводя взглядом окруживших его профессоров. – Такое впечатление, что в самый ответственный момент кто-то неожиданно забыл, о чем говорят древние легенды и пророчества…

– А вы представьте себе, что нам хотелось бы это услышать еще раз. Здесь и сейчас, – подал голос профессор Менала – глава Коллегии Контроля рыболовных соревнований.

– Да вы не хуже любого из присутствующих это знаете, море вас поглоти! – не сдержался Малач.

– И все-таки хотелось бы еще раз услышать…

– Дюжина! Остановить Прорыв сможет дюжина единомышленников, увлеченных одной страстью и помеченных особыми знаками!

– Ну, и… что это за т-такая избранная дюжина? – спросил профессор Чаб. – Вы установили, что это за люди?

– Из представителей людского племени в этой избранной дюжине, уважаемый профессор, оказался только присутствующий на палубе этого парусника господин Воль-Дер-Map.

– Т-только один?

– Остальные из двенадцати, господин библиотекарь, – вмешался Лукиин, – насколько я понимаю, к людскому племени не относятся!

– Совершенно верно! – кивнул Малач своему соплеменнику. – Хочет этого кто-нибудь или нет, но так уж сложились магические стечения обстоятельств или, если хотите, судьба, что господин Воль-Дер-Map является м… предводителем и вдохновителем одной из трех троек, в которую входят сдающие сегодня экзамен: господин Алеф по прозвищу Железяка, господин Моран Тубуз и господин Пуслан…

– Кхе-кхе-кхе, – закашлялся Лукиин, явно ожидавший услышать совсем другие имена.

– Но-о-о… – подал голос кто-то из толпы профессоров.

Малач, подняв руку, продолжил речь:

– Предводителем, помощником и старшим товарищем тех, кто оказался во второй тройке, волею судьбы стал уважаемый господин Шермилло. Вместе с ним с Прорывом будут бороться госпожа Ксана, господин Курт и господин Кызль.

– Маленькая лекпинка?

– Вампир?!

– Гоблин?!?!

– Кхе-кхе-кхе-кхе-кхе…

– Но как…

– И, наконец, вместе с третьей тройкой, выпала честь противостоять Прорыву вашему покорному слуге, – поклонился Малач профессорам. – Их имена – господин Четвеерг двести второй, господин Мухоол и госпожа Зуйка!

– О, Светлая вода! – не сдержался Лукиин. Весь красный то ли от внезапного приступа кашля, то ли от нахлынувшего гнева, он подступился к Малачу, но тут же от него отпрянул, повернулся к Кшиштовицкому и протянул к нему руки.

Но декан, только теперь открывший глаза, предвосхитил его вопрос:

– Да! Да! Все они! Ибо в древних легендах сказано: «И соберутся в одно и то же время вокруг городка Фалленблека люди и эльфы, тролли и лекпины, гномы и гоблины, звери и рыбы, нечисти и нежити… И будет у всех у них одна общая страсть – рыбалка… И будут все они помечены особыми знаками… И Прорыв без них не остановить…»

– Остановить Прорыв! – раздался вдруг неестественно пронзительный визг, заставивший всех посмотреть на нос корабля. И успеть увидеть кота Шермиллу со вздыбившейся шерстью и вытянутым в струну хвостом, прыгающего за борт.

Но прыгнул кот не в воду, как можно было бы подумать. Он прыгнул на то, что было в воде. Плотный туман, который в последние несколько минут обволакивал парусник, рассеялся. Вернее, поднялся вверх, оставив над водой метра четыре чистого пространства. И до половины этого пространства, куда ни кинь взгляд, из воды поднимались…

В первые секунды могло показаться, что из воды выросло множество широких извивающихся стеблей белого цвета с ядовито-зелеными бутонами на концах. Но, сфокусировав зрение на одном из них, сразу становилось ясно, что это не растение, а определенно живое существо. Даже два разных существа: стебель – гигантский червь; бутон – что-то наподобие тритона. Два доселе невиданных существа, вид которых тем не менее не оставлял ни малейшего сомнения в непримиримой враждебности.

И с одним таким врагом, самым ближним к паруснику, безжалостно расправлялся вцепившийся в него Шермилло. Малач даже не мог себе представить, что у котов, пусть даже и говорящих и почти человеческого роста, могут оказаться такие длиннющие когтищи. Казалось, лапы Шермиллы заканчивались не когтями, а маленькими саблями, во всяком случае, эффект от соприкосновения их с противником это подтверждал: взмах лапой, и гладкое белое тело разорвалось четырьмя бороздами, из которых на Шермиллу хлынула голубая кровь; еще один взмах, и две из четырех ран, появившихся на плоской голове извивающейся ленты, прорезались точно по двум маленьким черным глазкам; третий взмах, и у прильнувшего к червю наездника оказалось располосовано горло, и вторая порция крови, теперь зеленой, окатила кота. Он с заметной брезгливостью оттолкнул от себя противников и, совершив кульбит, как заправский ныряльщик погрузился в воду. Его агонизирующие противники в воду просто плюхнулись.

* * *

В это самое время никто из тех, кто должен был сдавать экзамен с убедительным названием «Поймать должен каждый!» ни о какой дальнейшей рыбалке думать не мог. Потому что вот уже несколько минут с водой, и с воздухом, и во всей природе творилось что-то странное, непонятное. Вода несколько раз изменяла свой цвет: сначала превратилась из естественного в кроваво-красный, затем стала мутно-багровой, затем – молочно-белой. Затем эта молочная бель начала подниматься, и некоторое время невозможно было даже разобраться, где вода, а где воздух. Когда же клубящаяся взвесь поднялась выше человеческого роста, те, кто на некоторое время были погружены в нее словно в густейший туман, увидели, что промокли буквально насквозь.

Впрочем, такая водная процедура ничуть не беспокоила вампира Курта, гоблина Кызля, эльфа Мухоола, и гнома Четвеерга двести второго, тролля Пуслана и лекпинов Ксану, Тубуза и Железяку. Не беспокоила вовсе не потому, что все они волей-неволей уже успели сегодня искупаться либо в самом озере Зуро, либо во впадающих в него речушках. А потому что было гораздо больше причин для беспокойства другого рода. Все они вдруг начали истекать кровью…

* * *

– Остановите корабль! – велел Кшиштовицкий и сам же сделал пару пассов рукой и бросил короткие слова заклинания, после чего парус «Андрэоса» повис словно тряпка. – Позаботьтесь о коте. Быстрее!

– Ну вот, одним ифой и одним кабуфой стало меньше, – сказал профессор Чаб.

– Как вы назвали этих существ? – спросил Малач.

– Они описаны в немногочисленных гоблинских летописях. Червь – кабуфа, тритон – ифа, – пояснил Чаб. – Кажется, там говорится, что эти ифы имеют с гоблинами одни корни. Во всяком случае, как мы только что убедились, кровь у них по цвету очень даже похожа.

– До какой степени эти… ифы разумны?

– Боюсь, у них нет такого понятия, как разум. Согласно легендам…