Из своего кабинета Турецкий связался с Меркуловым и узнал, что Яковлева завтра выпустят из тюрьмы.

Напротив старого семиэтажного дома остановились обшарпанные «Жигули». Водитель и два пассажира достали пиво, пирожки, разложили все это на лавочке и стали перекусывать. Время от времени они посматривали в сторону крайнего подъезда.

– Никак не могу надышаться воздухом свободы! – с восторгом сказал Яковлев своим молодым товарищам, оперативникам Юре и Диме.

– В этом что-то есть, – улыбнулся Дима. – Но я совершенно однозначно считаю, что в тюрьме должны сидеть только бандиты!

– И те, кто им способствует, – добавил Юра. – Вот и подумаешь, не податься ли действительно в частный сыск?

– Нет, Юра! Дело принципа… Надо кое-кому показать кузькину мать, – вставил Яковлев. – А уж потом посмотрим. Все-таки я надеюсь дожить до светлого дня и плюнуть начальнику своего главка Федорову в морду, – добавил он сурово.

– Доживете, Владимир Михайлович, – поддержал его Дима.

…Выйдя на волю, Яковлев сразу же связался с Грязновым и в одной из еще сохранившихся в Москве забегаловок рассказал ему о разговоре с Неверовым. Грязнов подключил своих архаровцев, и они оперативным путем установили, что указанную Неверовым квартиру снимает Евгений Петрович Подколзин, 1967 года рождения, по профессии радиоэлектронщик, нигде не работает, но платит за квартиру 300 долларов в месяц. Его жена и двое детей проживают в городе Лыткарино.

Прежде чем начать действовать, Яковлев со своими молодыми помощниками, с которыми брал Цезаря, провел подготовительные мероприятия. Четыре дня муровцы с утра до поздней ночи дежурили у дома, выдавая себя то за подгулявших работяг, то за пьяных бомжей, то за интеллигентно пьющих интеллектуалов. Зато теперь они досконально знали режим дня Подколзина.

Единственная более-менее длинная пауза в работе радиоперехватчика наблюдалась с двенадцати до трех часов дня. Это объяснялось тем, что объект его наблюдений и перехватов, Тураев, тщательно следил за своим здоровьем и обедал долго, со вкусом. После обеда он еще часок отдыхал на диване. Это время невольные террористы и должны были использовать, чтобы взять радиоперехватчика.

Как показало долгосрочное наблюдение, обычно в час дня Подколзин ходил в магазин за продуктами. Он не закупал продукты впрок и поэтому наведывался в магазин раза три в день.

Яковлев посмотрел на часы.

– Готовься. Сейчас он пойдет, – предупредил он напарников. – Как вы думаете, какую пиццу он возьмет сегодня: с грибами или с курицей?

– С зубами, – ответил Дима. – Со своими зубами…

– Но-но! Попрошу без насилия! – погрозил Яковлев пальцем.

– А если он первый полезет? – спросил Дима.

– Тихо! – одернул его Яковлев. – Вон идет!

Подколзин, помахивая пакетом, вышел из подъезда и направился к арке, которая была ближе других к продовольственному магазину.

– Ценю за постоянство привычек! – произнес Яковлев и голосом командира добавил: – Давайте через соседнюю арку ему навстречу!

Оперативники быстро ушли. Яковлев завел машину, выехал на просторную улицу и остановился возле магазина, к которому с другой стороны не спеша подходил Подколзин.

Оперативники решили подождать, пока он купит продукты и выйдет из магазина.

Подколзин довольно долго и с радостным видом человека, получившего недавно приличные деньги, расхаживал возле витрин, рассматривая продукты, кое-что покупал.

Пока он занимался покупками, оперативники решили инсценировать захват под блатных. Как только Подколзин вышел на улицу, оперативники одновременно подошли к нему с двух сторон и взяли под руки.

– Не дергайся, побазарить надо, – сказал Дима, и оперативники увлекли растерявшегося Подколзина к «Жигулям». Захваченный послушно сел в машину на заднее сиденье. Оперативники продолжали держать его с двух сторон за руки.

– Поехали, Вовчик! – словно шеф, распорядился Дима.

– Куда? – спросил Яковлев, улыбнувшись.

– За город, – лаконично уточнил Дима.

– Вы кто? – испуганным голосом спросил Подколзин.

– Мы ужас, летящий во мраке ночи, – охотно ответил Дима.

Яковлев тронулся с места и быстро погнал «жигуленок» с места захвата. За кольцевой дорогой Яковлев свернул на первом же проселке и остановил машину возле лесного массива.

– Евгений Подколзин? – спросил Дима.

– Да. Это я…

– Значит, все правильно, – кивнул Юра.

– Что вам от меня надо? – несколько успокоенным тоном спросил пленник.

– Нас интересует работа, которую ты делаешь в снятой для этого хате.

– Ничего я не делаю. Просто работаю с радиолюбителями, – улыбнулся пленник.

– Вот видишь, Вовчик, я же говорил, что он ни хрена не скажет, – обратился Дима к Яковлеву. – Уроем его сразу, да и все. Он заслужил…

– За что вы меня урыть хотите? – взмолился Подколзин.

– Мы узнали, что ты прослушиваешь телефонные разговоры Сергея Колобова с Траубергом. Они долго ломали голову, чтобы тебя вычислить, но это удалось нам. Удалось, потому что нашего кореша Серегу Колобова с твоей подачи замочили, – проинформировал перепуганного пленника Юра.

– Я ничего не знаю, парни. Мое дело только брать информацию, – вновь попытался сыграть в незнайку пленник. – А вы-то сами на кого работаете? – вдруг спросил он.

– На себя, – грубо бросил Дима.

– Хорошо. Но разве в ваши разговоры я влезал? – спросил Подколзин с надеждой.

– А откуда мы знаем? Может, и влезал, – заметил Юра.

– Может, я смогу от вас откупиться, ребята? Вам деньги нужны. Я так понял?

Оперативники на мгновение замешкались не зная, что ответить.

А пленник, приняв их замешательство за сомнения, пошел в наступление:

– Нет, в самом деле, все может быть. Я же не отрицаю, что мог где-то задеть ваши интересы. Так назовите сумму ущерба, и без лишнего базара все уладим.

– Хочешь откупиться? – задумчиво спросил Юра.

– Да. Назовите сумму…

– А если я у тебя десять штук баксов сейчас спрошу, заплатишь? – спросил Дима.

– Да что вы, парни, откуда у меня с собой такие бабки, если я чуть ли не в тапочках в магазин выскочил. Надо позвонить, и минут через двадцать деньги привезут, – заверил пленник.

– Патроны они привезут, милок, автоматы и базуки, – наставительно заметил Яковлев. – И стрелять будут так, чтобы наверняка всех. И прежде всего – тебя. Потому что проваленный агент должен умереть как можно скорее, пока не принес слишком много вреда…

После этих слов Яковлев решил немного сблефовать: