Николай смотрел на ночное пиршество издалека. Под предлогом легкого недомогания он остался в лагере. Теперь, без шлема, его легко могли узнать в толпе. Что если Волк не один, и шпионы Фаридара рассредоточились по всему оазису? Нет, соваться на центральную площадь не следовало. Однако сидеть одному в такую теплую ночь, совершенно не хотелось. К тому же, его единственный компаньон мирно посапывал в сумке, сунув голову под чешуйчатое крыло.

Стараясь оставаться в тени, Коля покинул пределы лагеря, но пошел в противоположную сторону. Туда, откуда не доносились веселый хохот подвыпивших мужчин и кокетливые смешки женщин. Туда, где не горели огни и не ходили люди. Он шел на звук журчащей воды, пока не увидел впереди поблескивающую гладь водоема. Чтобы спуститься к нему, пришлось попотеть. Крутая и узкая тропинка пряталась в ночном сумраке и сливалась с землей. Упорство юноши получило заслуженное вознаграждение чуть позже. Прекрасный вид на озеро, серебрящееся в лучах небесных светил, небольшой водопад, волнующий тихие воды, перехватывал дыхание. Тонкую полоску белоснежного песка обрамляли травяной ковер и густые заросли. Такого красивого берега Коля еще не видел.

Он подошел к самой кромке воды и попробовал ее рукой. На удивление теплая, будто «парное молоко» — всплыло давно позабытое сравнение из прошлой жизни. Скинув башмаки, зарываясь ступнями в мокрый песок, он побрел вдоль озера и остановился практически у самого водопада. Еще раз огляделся, чтобы убедиться — вокруг ни души и за ним никто не следит. Ночные сумерки и густорастущий кустарник отлично укрывали пляж своей тенью, да и кому придет в голову искать его здесь? Все мужчины в данный момент заняты делами поважнее, даже Волк наверняка не смог устоять перед какой-нибудь южной красавицей.

Взглянув на свое отражение в озере, Николай почувствовал, как кожа покрылась мурашками. В последний раз, когда он вот так стоял, глядя в воду, сзади подобрались уварги. Не самые приятные воспоминания заставили его невольно прислушаться, не крадется ли кто сзади. Очарование пейзажа вмиг слетело, оголив пасть голодного зверя. Он снова безоружен и является легкой добычей. Сколько раз ему наступать на одни и те же грабли? Шелест ветвей заставил сердце оборваться. Он резко обернулся, готовый к самому худшему.

В ночном свете золотистые волосы приобрели серебряный оттенок. Персиковая кожа теперь казалась нежнейшим фарфором. Тонкую фигурку обнимало платье из воздушного шелка, слегка колыхающегося на ветру. От того Эдель больше походила на прекрасное видение, чем на существо из плоти и крови. И только ее обжигающий взгляд, порывистое дыхание, слезинка, бриллиантовой каплей стекающая по щеке, твердили как раз об обратном.

В горле пересохло, слова застряли комком, так и не вырвавшись наружу. Грудь сдавили невидимые путы, сердце бешено застучало. Тупая боль разлуки, мысль, как он мог жить без нее все это время, взметнулись в душе, разрывая ее на части. Столько дней. Мучительных, одиноких, жестоких. Столько часов, минут, секунд прожито впустую…

Коля не знал, что можно любить так сильно, не знал, что можно желать так страстно. Голова закружилась, не то от пряного аромата ночных цветов, не то от шепота мягкой травы, не то от самой любви. А, может, от всего сразу.

Презрения, терзания, ссоры, обиды — все исчезло, стоило только взглянуть в ее глаза. В них читались те же чувства, которые он испытывал сейчас. Нет преград, нет сомнений, в этом мире остались лишь они вдвоем.

Неловкие шаги навстречу друг другу, тихие, неуверенные. Первые, и от того робкие соприкосновения ладоней, губ, дыхания. Они все глубже погружались в водоворот страсти. Вместе с одеждой слетело стеснение, оставив легкий румянец на щеках, выступив капельками пота на коже.

Кончики пальцев девушки пробежались по его телу, по неровным узлам шрамов на плече, горячее дыхание коснулось новой, от того слишком чувствительной кожи.

«Ты здесь… Ты жив».

«Не бойся, милая… Я с тобой и буду рядом… Всегда».

Не нужно слов. Они здесь лишние. Сейчас есть лишь жар сплетенных тел, есть лишь единство душ, есть лишь безграничное, всепоглощающее счастье и восторг, которые хочется задержать в своих сердцах. И не отпускать ни за что и никогда.

* * *

Утренняя звезда Абер показалась над горизонтом. Ночь стала отступать, унося с собой то волшебство, которым щедро одарила Мэр-Силок. С неба стирались ночные светила, прежде окрашивающие озеро в серебристый цвет, и теперь оно вновь приобрело обычный серый. Мельчайшие брызги водопада превратились в туман, который поплыл по глади озера, накрыл береговую полосу, напитал влагой траву, кусты и деревья.

Произошедших перемен в природе не замечали только двое, в обнимку лежащие на пляже. Для них и без того короткая ночь пролетела слишком быстро, не дала насладиться друг другом досыта.

Коля еще крепче прижал к себе любимую. Хотелось остановить время и лежать бесконечно долго. Касаться бархатной кожи, вдыхать тонкий аромат волос, чувствовать, как часто бьется сердце. Однако утро завоевывало все новые позиции, а туман принес с собой прохладу, заставившую молодых людей нехотя разнять объятия, встать и одеться. Он натянул штаны, а рубашку накинул на плечи Эдель. Ее легкое платьице совсем не грело.

— Сам-то не замерзнешь? — нежный голосок зазвенел в рассветной тишине.

— Рядом с тобой? Ни за что! — он обнял ее и провел рукой по тяжелым, спутанным ночной страстью, волосам. — Как ты нашла меня?

— Искала там, где безлюдно. За мной никто не следил, я уверенна.

Она отстранилась и подняла с земли сверток, а также дорожную сумку, которые вначале не удостоились внимания.

— Подумала, что тебе пригодится.

В свертке оказался меч Хранителя. Коля вытянул его из ножен. Блеск лезвия завораживал. Он снова почувствовал ту уверенность, которую ему всегда дарило оружие отца. Его верный друг — меч, еще ни разу не подвел в схватке, а, значит, не подведет и впредь. Он отложил его в сторону и заглянул в сумку. Там лежали два шарика — магические ловушки, перо птицы Тару, кошель с монетами. Все то, что он бросил в лагере друзей. На самом дне оказалась злополучная шкатулка с браслетом.

— Андил тоже принадлежит тебе, — заявила Эдель. — И хотя я не одобряю методы наших отцов, а также то… что ты скрыл от меня…

Они снова ступили на шаткую доску прошлого, и оба почувствовали себя неловко.

— Прости меня, — тихо произнес Николай.

— Нет! — девушка тряхнула головой. — Я вела себя ужасно. Если бы не та ссора… то уварги не смогли бы до тебя добраться.

— Ты здесь ни при чем. Я должен был признаться с самого начала, как только узнал про Дал-Андил.

Но Эдель, казалось, не слышала его оправданий.

— Мне страшно, — ее голос дрогнул, и она прильнула к его груди. — Такие жуткие шрамы… что эти твари с тобой сделали? Что я с тобой сделала?

— Ты спасла меня. Тогда. Помнишь? — он заглянул ей в глаза.