и надзора. Самыми светлыми по иллюзиям и по надеждам. Мы получили широкое общее образование, включившее знакомство с мировой историей и достижениями мировой культуры. Нас воспитывали в духе гуманизма и идей лучших представителей рода человеческого в прошлом. Нам старались привить высокие нравственные принципы. Что из этого вышло на деле – другой вопрос».

Что вышло из Зиновьева – известно. С детства он много читал. В 13 лет увлекся философией. В неполные 17 лет поступил на философский факультет Московского института философии, литературы и истории (МИФЛИ).

Критический взгляд на окружавшую действительность, чем Зиновьев отличался всегда и везде (в СССР, на Западе, в России), появился у него рано: «Уже в школе мои соученики и учителя заметили одну мою особенность: если я хвалил какие-то явления советской жизни, то получалось это так, что лучше было бы, чтобы я ругал, а не хвалил».

В конце 30-х годов неудовлетворенность от жгущих душу противоречий между высокими идеалами коммунистического общества, которые были близки Зиновьеву, и теми порядками, которые впоследствии он назовет «реальным коммунизмом», принесла ему немало драматических испытаний.

Честный и критический взгляд на советское общество, привычка высказываться прямо привели молодого человека к следователю на Лубянку. И тут его спасение выглядит просто фантастическим. Следователь решил использовать юношу в качестве «живца». Но по дороге на специальную квартиру для предполагаемых встреч с «сообщниками» Зиновьев ускользнул от утративших бдительность сотрудников «органов».

Далее были мытарства по стране со случайными заработками и угрозой нового ареста. Выход был им найден осенью 1940 года: Зиновьев явился в один из военкоматов и сказал, что потерял документы, но хочет служить в армии.

В предвоенные годы такое желание молодежи было массовым явлением. Зиновьеву поверили, и в день своего 18-летия он стал красноармейцем.

Великую Отечественную Александр встретил на границе. Отвечая на мой вопрос, что было для него самым страшным на войне, Зиновьев сказал:

«Самым страшным для меня были растерянность, паника и хаос в первые недели войны.

Бойцы бросали оружие, даже когда можно было сопротивляться, и сдавались в плен. Командиры срывали знаки отличия, уничтожали документы».

Как и многие фронтовики, Зиновьев не очень любил говорить о войне. Но и не уходил от разговоров о ней. Он был человеком сдержанным и уравновешенным, но факты фальсификации истории войны выводили его из себя. По мере возможности он разоблачал их в характерной для него бескомпромиссной манере.

Демобилизовавшись в 1946 году, Александр Александрович поступил в МГУ. Там же в 1954 г. прошла защита его кандидатской диссертации.

Присутствовавший на ней философ Карл Кантор свидетельствовал: «Зал ученого совета, где проходила защита, не вмещал всех желающих. Многие приехали из других городов. Диссертация – «как антимарксистская» – была «завалена». Ее пришлось защищать дважды – еще раз на ученом совете факультета и затем в ВАКе, где Зиновьеву все-таки присудили кандидатскую степень. Вспоминаю, что провал на ученом совете переживался им и его учениками как триумф. И это был триумф».

Александр Александрович создал свою логическую школу. И впервые мировое признание Зиновьев получил именно как логик. Еще в советское время его причисляли к тройке ведущих логиков мира. Все его крупные работы были вскоре переведены на иностранные языки. Он стал единственным от СССР членом Финской академии наук.

В 1976 году на Западе была опубликована его книга «Зияющие высоты». Зиновьев в ней в иронической, юмористичной форме нарисовал общественную жизнь в Советском Союзе.

Вдова Зиновьева Ольга Мироновна рассказывает: «Решение публиковать «Зияющие высоты» было испепеляющим. Для нас начался новый отсчет времени. Жизнь распалась на периоды «до» и «после». При том, что в смысле советской карьеры Зиновьев был человеком удавшимся – доктором философских наук, профессором, заведующим кафедрой логики МГу… Если бы он вел себя как обычный советский чинуша от науки, все было бы в порядке, стал бы действительным членом Академии наук СССР. Но Зиновьев-то был другой, со своим восприятием мира. И «Зияющие высоты» в его судьбе не были случайностью. Неся в себе факел особенности, Александр Александрович не мог поступать иначе».

За эту книгу, признанную антисоветской, в 1978 году Зиновьев с женой и шестилетней дочерью был выслан из СССР.

На Западе его поначалу встретили с распростертыми объятиями, видя в нем незаурядного диссидента. Но заявление вынужденного эмигранта, что в СССР он был свободным человеком, и последовавший затем критический анализ западной действительности в книгах «Запад» и «На пути к сверхобществу» охладили пыл бойцов «холодной войны».

В автобиографической книге «Исповедь отщепенца» Зиновьев высказался вполне определенно: «Диссидентам я сочувствовал, со многими был знаком, но никогда не восхищался ими и сам никогда диссидентом не был».

Замечательный русский мыслитель никогда не боролся за разрушение своей Родины, как это делала «пятая колонна» в СССР и их современные преемники в нынешней России. Именно Зиновьеву принадлежит знаменитая фраза, произнесенная им с горечью: «Целили в коммунизм, а попали в Россию».

Долго друживший с ним скульптор Эрнст Неизвестный сказал: «Зиновьев никогда не произрастал «из», не срастался «с» тезисами, партийными или групповыми. Его мышление и метод бытия были полифоничны, как его одаренность. Он был позитивистом и поэтом одновременно».

На Западе он был признан крупнейшим социологом ХХ века. За книгу «Коммунизм как реальность» он первым и единственным из отечественных специалистов (многие из которых не считают Зиновьева социологом!) получил престижную премию имени французского социолога XIX века Алексиса де Токвиля.

У Зиновьева был серьезный по мировым меркам конкурент – Карл Поппер. Но победил Александр Александрович. Как признал председатель жюри Раймон Арон, только Зиновьев создал оригинальное учение о советском коммунизме и коммунистическом обществе.

Раньше всех Зиновьев распознал губительные последствия горбачевской «перестройки», дав ей ставшее крылатым определение «катастройка».

Распад СССР Александр Александрович считал величайшей геополитической катастрофой XX века. Наряду с десятками книг и сотнями статей, Зиновьев оставил нам свои пророчества-предупреждения. В книге «Запад» он написал: «Вся освободительная и цивилизаторская деятельность стран Запада в прошлом имела одну цель: завоевание планеты для себя, а не для других, приспособление планеты для своих, а не чужих интересов. Они преобразовывали свое окружение так, чтобы им было удобнее жить в нем. Когда им мешали в этом, они не гнушались никакими средствами».

Подтверждением справедливости этих слов стали «гуманитарные» бомбардировки странами НАТО Югославии, их «дружеская помощь» народам Афганистана, Ирака, Ливии и Сирии в установлении «демократии».

В 1999 году антизападная позиция по Югославии стоила Зиновьеву Нобелевской премии. Но, в отличие от Горбачева, он не был падок на западные «кренделя» и «погремушки».

30 июня 1999 года Александр