– Один баба, другой пьяница, – брезгливо ответил Дмитрий. – Никакой опоры от них никогда не будет.

Скоро он успокоился и приказал позвать Василия Ивановича Шуйского.

У Шуйского все, как всегда, было просто: «Войну против шведов затевать не следует: неизвестно, как с самим Сигизмундом дела сложатся, может, придется со шведами союз заключать. Обещать войну Сигизмунду надо, за обещанья денег не берут. На титуле настаивать обязательно: денег не стоит, а уважения прибавится».

На этом государь Дмитрий Иоаннович и порешил.

* * *

Очень не нравилось Дмитрию, что между русскими и поляками и другими иностранцами лежит пропасть. Не получалась у них дружба ни домами, ни воеводами, ни отдельными лицами.

Немцы просто держались в стороне в своих чистых, хорошо укрепленных слободах. А высокомерные поляки еще и добавляли к этой неприязни многое своим явно показываемым презрением к «господину нашему».

Они часто выезжали в город наряженные, при оружии, и без стычек не возвращались.

Москвичи злились, про себя называя поляков глаголями – висельниками.

Вероломные князья и бояре держались с Дмитрием скромно и покорно. Они ездили с ним в поле, на охоту и на другие развлечения, прикидывались веселыми и довольными. И все-таки ближайшее окружение Дмитрия да и сам он чувствовали, что это прикид.

К концу зимы царь решил провести совместные учения русских и иноземных войск. Он хотел поучить своих воевод, князей и бояр брать и оборонять крепости.

У деревни Вяземы был огромный старый монастырь. На масленицу Дмитрий велел сделать там высокий, крутой снежный вал и построить башни на манер восточного города.

Он взял с собой немецкую стражу, два отряда польских конников и всех бывших при дворе князей и бояр со стрельцами. Конников он поставил в поле неподалеку от монастыря.

Всех русских, князей и бояр Дмитрий направил в крепость, назначив начальником и воеводой князя Голицына.

Сам же он решил с немцами нападать и штурмовать. Оружием с обеих сторон должны были быть только снежки и снежные комья.

Основная борьба должна была идти врукопашную. Выиграл бы, конечно, тот, кто сумел бы больше сил сосредоточить в одном месте.

Разумеется, в мероприятии принимал участие патриарх Игнатий с большим количеством духовенства.

И вот по выстрелу пушки начался штурм.

– Вперед! – приказал Дмитрий. И тяжелые огромные немцы небольшим отрядом с лестницами и шестами пошли в атаку.

Это был отвлекающий отряд. Другой отряд, значительно больший, начал штурм в другом месте.

Русские, как всегда, действовали кучами. Они обливали немцев водой, делая стену скользкой, и валили на них целые куски башен и стен. Бросали в них ледышки.

Дмитрий сам бросился вперед и по спинам упрямых немцев полез на вал. Рядом с ним карабкались цепкие охранные ребята из сотни Скотницкого.

Они ворвались в укрепление, захватили большой кусок вала и согнали князей и бояр в центр крепости.

Дмитрий напал на Голицына, повалил его в снег, скрутил ему руки, связал его и сказал:

– Дай Бог, чтобы я так же завоевал когда-нибудь Азов в Татарии и так же взял в плен татарского хана, как сейчас тебя.

Кое-где война еще продолжалась. С трудом удалось развести воюющие части. Какая-то озлобленность появилась в участниках.

Дмитрий, ничего не замечая, приказал принести вина, медов, пива, всяких угощений. Все это было расставлено на многочисленных санях и повозках.

Он обнимал князей и бояр и говорил им об их ошибках. Велел русским и иноземцам пить за здоровье друг друга. Самых почетных из тех и других он угощал в своем огромном походном шатре и очень радовался.

Он приказал еще раз начать эту забаву. В этот раз штурмовать должны были русские, немцы обороняться.

Маржерет и Кнутсен с отрядами пошли занимать крепость. Бояре со стрельцами во главе в этот раз с Басмановым пошли готовиться к штурму.

Когда шатер Дмитрия почти опустел от гостей, к нему подошел Скотницкий:

– Государь, тебя хочет видеть твой человек.

Это был Фрол Микитин.

– Государь, не делай этого.

– Чего?

– Не повторяй игры.

– А что так?

– Многие бояре и князья очень злы на немцев из-за твердых снежков. Они говорят, что немцы в снежки подкладывали камни, поэтому и выиграли. Что русские все в синяках.

– Не может быть! – воскликнул Дмитрий.

– Государь, там среди них много изменников. У каждого князя и боярина есть длинный нож, а твои немцы сняли с себя верхнее и нижнее оружие. Легко может случиться беда.

Дмитрий принял это предостережение близко к сердцу, прекратил игру и вернулся в Москву.

Вскоре он на самом деле узнал, что бояре затевали там предательство и намеревались убить сразу и его, и всех его немцев, как только они вторично пойдут на штурм.

Они оправдывали это дело тем, что Дмитрий и бывшие с ним иностранцы сами имели намерение перебить и уничтожить в поле всех князей и бояр.

Это был первый серьезный звонок для Дмитрия.

Двое самых говорливых бояр попали в руки Богдана Сутупова и были утоплены.

Дальше раскручивать кровавую пружину Дмитрий не стал, может быть, не хватало опыта, а может, не хотелось прослыть убийцей. И еще потому, что сильно оправдывали бояр братья Василий и Дмитрий Шуйские.

– Ладно, – решил Дмитрий, – остальные поймут!

Одна только странная мысль засела у Дмитрия в голове: «Как же это так, чтобы иноземцы закладывали камни в снежки? Ведь закладывать камни в бочки с салом – главное дело русских».

Он твердо помнил это еще со времен посещения им Архангельского порта.

С этих пор исчез куда-то служка из Архангельского собора Фрол Микитин. Очевидно, не только он следил за врагами государя, но враги государя следили за ним. А у Дмитрия было слишком много дел в ту пору, чтобы интересоваться его судьбой.

* * *

В Краков с благодарственными грамотами за состоявшееся венчание к королю и Мнишеку прибыл гонцом дворянин Иван Безобразов. Кроме этого, он должен был получить от польского короля охранные листы для большого посольства русских на польский сейм.

Исполнив официальное поручение, Безобразов попросил дополнительной тайной аудиенции у короля без сопровождающих его бояр.

Он оказался секретным посланцем Шуйских, Голицыных, Шереметьевых и всех других врагов Дмитрия.

Ивана Безобразова скрытно провезли в Вавельский замок, где его тайно даже от своих принял Сигизмунд.

Прием Безобразову был оказан в той же зале замка, где принимался Михаил Молчанов, и проводился тем же составом.