Марколин, поджав губы, задумчиво кивнул и лишь потом обменялся с Росаной удивленными взглядами – и того и другую поразило, что они придерживаются одного мнения с исконным врагом.

– Это мужичье не собралось бы такой большой толпой без подстрекательства, – снова встрял Вейрамон, словно не замечая Росану. Он был большим мастером не замечать тех, кого не хотел заметить. И при этом – глупцом. – Могу я предложить Лорду Дракону подумать, а не стоит ли за ними так называемый Совет Девяти?..

– Протестую, ваше величество, – прорычал Грегорин, хватаясь за рукоять меча. – Я не желаю выслушивать оскорбления этих тайренских свиней. Категорически протестую!

– На сей раз их слишком много, – гнул свое Семарадрид. – Открыто они на вас, может, и не нападут, но стоит вам повернуться к ним спиной, не преминут нанести удар. – Хмурый взгляд, обращенный на тайренцев, позволял предположить, что он имеет в виду их в не меньшей степени, чем людей на холмах. Возможно, так оно и было. – Лучше атаковать, без всяких там переговоров.

– Я спрашивал чье-то мнение? – рявкнул Ранд, и гомон мигом сменился тишиной, нарушаемой лишь хлопаньем плащей да полощущихся на ветру знамен. Обращенные к нему лица сделались на удивление невыразительными, многие посерели. Окружающие не знали, что Ранд удерживает Силу, но знали, кто он такой. Не все, что они знали о нем, было правдой, но они в это верили. – Со мной пойдешь ты, Грегорин, – продолжил он уже не столь гневным, но тем не менее твердым голосом. С ними нужна твердость! Будь сталью, или они повернут против тебя. – И ты, Марколин. Остальные остаются здесь. Дашива! Хопвил!

Едва Аша’маны подъехали к Ранду, все, кроме двух названных им иллианцев, натянули поводья и поскакали назад. Да и Грегорин с Марколином поглядывали на мужчин в черных мундирах так, словно тоже предпочли бы остаться. Помимо всего прочего, Корлан Дашива в обычной своей манере хмурился и бормотал что-то под нос. Каждый знал, что саидин рано или поздно приводит мужчину к безумию, а беспрерывно облизывающий губы и качающий головой со всклокоченными, развевающимися на ветру волосами Дашива выглядел наглядным тому подтверждением. К тому же и взгляд Эбена Хопвила, шестнадцатилетнего паренька, с лица которого еще не сошли мальчишеские прыщи, казался устремленным в никуда. Почему – знал только Ранд. Но он, во всяком случае, знал.

По приближении Аша’манов Ранд непроизвольно покачал головой, прислушиваясь, хотя прислушивался к самому себе, к тому, что пребывало внутри него. Разумеется, там была Аланна – этого не могли изменить ни Пустота, ни Сила. Из-за расстояния ощущение стало очень слабым – Ранд, как всегда, чувствовал, что она где-то на севере, что она взволнована, но сегодня к этому добавилось нечто большее, смутно напоминающее едва уловимый шепот потрясения или негодования. Должно быть, она переживала очень сильно, если острота ее чувств воспринималась даже на таком расстоянии. Может быть, скучает по нему? Ранд отбросил эту вздорную мысль – он-то по ней не скучал. Не обращать внимания на Аллану было теперь легче, чем раньше. Она оставалась, но не было голоса, призывавшего смерть на головы Аша’манов, едва те показывались на виду. Льюс Тэрин исчез. Правда, осталось чувство, будто кто-то смотрит ему в затылок, вот-вот прикоснется к лопатке. И остался хриплый, безумный смех где-то в глубинах сознания. Чей – может быть, его собственный? Нет, Льюс Тэрин должен быть там! Должен!

Заметив, что Марколин уставился на него, а Грегорин пытается сделать вид, будто смотрит в сторону, Ранд, криво усмехнувшись, бросил им: «Еще нет!», – и едва не рассмеялся, ибо оба поняли его правильно: слишком очевидным было облегчение на их лицах. Он еще не сошел с ума. Пока не сошел.

– Поехали! – С этим приказом Ранд направил Тай’дайшара вниз по склону. Он был одинок, несмотря на спутников. И опустошен, несмотря на Силу.

Между грядой и холмами пролегала плоская равнина с редким кустарником и бурой, прибитой дождем травой. Еще несколько дней назад казалось, что здешняя земля, иссохшая и растрескавшаяся, без труда впитает целую реку. Но когда, то ли по долгожданной милости Создателя, то ли по насмешливой прихоти Темного с небес низверглись непрекращающиеся ливни, равнина превратилась чуть ли не в болото. Из-под лошадиных копыт во все стороны летела грязь.

Ранд надеялся, что это не продлится долго. Судя по докладу Хопвила, некоторое время у него есть, но отнюдь не вечность. Повезет, так несколько недель. А ему нужны месяцы. О Свет, ему нужны годы, которых у него никогда не будет! Обостренный Силой слух позволял разбирать кое-что из разговора позади. Грегорин с Марколином, скакавшие колено к колену, кутаясь в плащи, приглушенно переговаривались об отряде впереди – их тревожило возможное столкновение. Конечно, вздумай мятежники на холмах оказать сопротивление, их сотрут в порошок, но как Ранд отнесется к тому, что здесь, на земле Иллиана, даже после гибели Бренда, иллианцы с оружием в руках выступают против него? Они по-прежнему не позволяли себе называть Бренда его подлинным именем – Саммаэль. Сама мысль о том, что некоторое время Иллианом правил Отрекшийся, устрашала их много больше, чем то, что теперь ими правит Возрожденный Дракон.

Дашива, болтавшийся в седле так, будто залез на лошадь впервые в жизни, сердито бормотал что-то себе под нос на Древнем Наречии, которым владел свободно – и говорил, и читал не хуже ученого. Ранд немного знал этот язык, но недостаточно, чтобы понять, о чем речь. Возможно, малый поносил погоду: будучи по рождению фермером, Дашива тем не менее предпочитал проводить время под крышей, высовываясь наружу только в погожие деньки.

Только Хопвил ехал в молчании, хмуро уставясь куда-то за горизонт. Его волосы и плащ развевались так же дико, как и у Дашивы, то и дело он хватался за меч. Ранду пришлось окликнуть его три раза – на третий довольно резко, – прежде чем паренек встрепенулся, пришпорил своего долговязого каурого и поспешил за Тай’дайшаром.

Ранд пригляделся к Хопвилу. Молодой человек – уже не мальчик, несмотря на свой возраст, – заметно возмужал с тех пор, как Ранд увидел его впервые, хотя остался лопоухим, с потешно большим, словно позаимствованным у более рослого человека, носом. По обе стороны высокого воротника черного мундира красовались знаки различия: серебряный меч и ало-золотой дракон. Такие же, как у Дашивы. Когда-то он говорил, что, получив дракона, будет год смеяться от радости, но сейчас смотрел немигающими глазами, будто бы не на Ранда, а сквозь него.

– Ты принес хорошие новости, – сказал Ранд. Лишь усилие воли помешало ему раздавить Драконов Скипетр в кулаке. – И все сделал как надо.

Ранд ожидал возвращения Шончан, но не такого скорого. Надеялся, что они вернутся не так быстро. И не таким манером: появляясь неведомо откуда и заглатывая за раз целые города. Когда Ранду стало известно, что иллианские купцы знали обо всем случившемся не за день и не за два до того, как кому-то из них пришло в голову уведомить Девятерых – помилуй Свет, они ведь могли упустить прибыль, если б слишком многие знали слишком много! – он был на волосок от того, чтобы снести их город до основания. Но новости и впрямь следовало признать хорошими – насколько такое возможно при подобных обстоятельствах. Переместившись в окрестности Амадора, Хопвил выяснил, что Шончан выжидают. Возможно, переваривают проглоченное. О Свет, чтоб им подавиться! Ранд снова заставил себя ослабить пальцы на древке копья и продолжил: