– Нет.

Их было трое. Двое обезвреживали Мириам, а третий схватил Дженни.

Спилсбери кивнула в сторону напарника, подошедшего к машине, чтобы по радио передать новую информацию. Потом она закрыла блокнот.

– Вы нам очень помогли, миссис Ренна. Мы разошлем оперативку с фото девочки, которую, вероятно, сопровождают двое взрослых. Или, возможно, взрослых трое, включая женщину.

Женщина. Здесь тоже все тщательно продумано. Двое мужчин с маленькой девочкой могут привлечь излишнее любопытство, а супружеская пара с ребенком не вызовет вопросов.

– Спасибо, – отозвалась Мириам. – Когда можно ждать от вас новостей?

– Мы с вами свяжемся, как только выясним что-то конкретное. Сейчас вам необходимо отдохнуть, а потом я бы просила вас приехать к нам, и мы побеседуем еще раз. Вы неожиданно можете вспомнить нечто важное.

– Разумеется.

Краем глаза я заметил фигуру, показавшуюся из толпы и неспешно приближавшуюся ко мне. Еще два шага, и он встал прямо у меня за спиной, уперев нечто твердое в позвоночник. Пистолет он прятал в кармане куртки, а встал так, чтобы никто не мог понять, что он делает.

– Не дергайся, старина, – произнес мужчина. Его голос показался мне знакомым. Я ощутил волоски его бороды. Водитель «мустанга»!

– Где она? – спросил я, не оборачиваясь.

– Понятия не имею, мне плевать на это.

– Тогда за каким чертом я с тобой разговариваю?

– Хороший вопрос. Обычно меня нанимают не для пустых разговоров. – Дуло пистолета больнее впилось мне в спину. – Понимаешь, о чем я?

– Вполне.

– Но на сей раз тебе просто просили передать предупреждение. Они заметили, что пара твоих токийских приятелей скрылась с радара, и им это очень не понравилось. Слышишь меня?

Он так надавил на пистолет, что металл болезненно задел нервное окончание.

– Да, – ответил я.

Джордж и Нода вылетели разными рейсами в Гонконг и Сингапур. В эти азиатские города они прибыли под своими именами, а потом совершили пересадки, используя другие паспорта, и прибыли в Лос-Анджелес и Нью-Йорк никем не опознанные, чтобы ввести в курс дела наших американских партнеров. Отныне все переговоры велись только лично. Никакой переписки через Интернет, никаких мобильных телефонов. Ничего цифрового, что могли бы перехватить и отследить хакеры Соги. Первоочередной задачей друзей из США стало изучение биографий сотрудников фирмы «Гилберт Твид», чтобы выявить среди них японцев или японо-американцев, чьи личности подходили бы под предположительные описания, составленные нами на основе визита в Сога-джуджо. Мы хватались за соломинку, да еще и были благодарны судьбе, что такая соломинка у нас есть. Тору предупредил, что следует проявлять особую осторожность. По его мнению, компьютерный эксперт, работавший на «Гилберт Твид», распознав наше вторжение, принял ответные меры, позволявшие им засекать любые наши ходы. И похоже, он оказался прав.

– Придется отказаться от своих планов и отступить. Пусть смерть так называемой няни послужит для вас хорошим уроком. Только посмей что-нибудь выкинуть, и на ее месте окажется твоя дочь.

В этот момент двое санитаров выкатили из дверей дома каталку с телом, накрытым бежевым полотняным покрывалом. Толпа заволновалась, зашумела. Мириам охнула и приложила к губам ладонь.

– Считай этот труп частью предупреждения, – заявил он.

При виде закрытого с головой тела Люси Купер во мне с новой силой вспыхнул гнев. Убить офицера полиции, женщину – неслыханная дерзость, которая свидетельствовала о том, что противоборство перешло в новую фазу. Мы нанесли по ним удар в Японии и теперь получили ответный. А если они собирались сравнять счет в игре, то скоро можно ожидать новых убийств.

– Что им нужно? – спросил я.

– Чтобы ты затих. Они сами с тобой свяжутся.

– Не уверен, что исполню их желание.

– Не исполнишь – твоя дочь умрет. Выбор за тобой.

И он отступил в толпу. Выждав несколько мгновений, я посмотрел через плечо. Стоя теперь позади остальных зевак, водитель отсалютовал мне двумя пальцами и исчез.

«Они сами с тобой свяжутся».

Держа перед собой кружку горячего, но паршивого кофе из автомата в полицейском управлении, я сидел с Ренной в его кабинете. Время было позднее. Десять вечера в Сан-Франциско, час ночи в Нью-Йорке. Я рассказал ему обо всем, что произошло с тех пор, когда мы разговаривали в последний раз. А теперь мы ждали важный звонок. Двери кабинета были заперты. Мы молчали.

Наконец телефон зазвонил. Ренна поспешно схватил трубку.

– Алло! – Он немного послушал и передал трубку мне. – По-моему, это тебя. Там какой-то гремлин, и я не понимаю ни слова.

– Нода, это ты? – спросил я по-английски.

Он проворчал что-то. Я кивнул в сторону лейтенанта и перешел на японский:

– Дело продвинулось вперед?

– Да, но мне нужен еще день.

– Поторопись!

– Почему?

– Они захватили Дженни.

Произнеся это вслух, я вновь ощутил боль каждой клеточкой тела. До этого момента где-то в самой глубине моего существа еще таились остатки надежды, что Дженни может просто войти в дверь либо этой же ночью, либо завтра утром. Но теперь я понял, что этого не случится. Дочь не вернется ни сегодня, ни завтра, может, вообще никогда, если мы не проявим исключительную осторожность или нам не будет сопутствовать удача. Наилучшим вариантом было бы сочетание обоих этих факторов. Я почувствовал слабость. Грудь словно с силой вдавили внутрь, и стало тяжело дышать.

– Когда? – спросил Нода.

Ответ застрял у меня в горле.

– Броуди! Когда это произошло?

Нода рявкнул так, что я ответил, словно выплюнул кость, которой подавился:

– Сегодня днем. Подгадали ко времени моего прилета.

– Они уже вышли с тобой на связь?

– Прислали человека, чтобы передать угрозу лично. Они узнали, что вы с Джорджем покинули Токио, но потеряли ваш след. Это и заставило их действовать.

– Мне нужен один день.

– Ладно, но постарайся не засветиться. И предупреди Джорджа. Если кто-нибудь из вас попадет в поле их зрения, Дженни может поплатиться за это.

– Понимаю.

– Нода! Там, в лесу, ты сказал мне, что они не берут заложников.

– И что?

– А как же… сейчас?

Мой собеседник надолго замолчал.

– Иногда я ошибаюсь, – вздохнул он.

У меня пересохло горло. Я почти физически ощутил, как мучительно размышлял Нода над ответом, чтобы он не прозвучал приговором для моей дочери.