– Ты мерзкая похотливая стерва! – завопила на неё Киса.

– Предательница! – обиженно произнесла Цыпочка.

– Как ты могла своих подруг оставить в беде, а сама тут преспокойненько развлекаться с Джемом?! – выговаривала ей Маргарита. – Мы должны в трудных ситуациях помогать друг другу!

– Девки, я не виновата! Честно! Я шла к вам, но тут выскочил из-за угла Джем и накинулся на меня. Я и сообразить-то ничего не успела, как оказалась с ним в постели. Ой, девчонки, он прям как взбесился! Я его таким никогда не видела! Он меня просто замучил! Я как будто роту солдат обслужила, – шёпотом оправдывалась Барби.

Девицы недоумённо переглянулись.

– Я, кажется, поняла, в чём дело, – сказала Булочка. – Подождите, я сейчас вернусь.

Она вышла из комнаты, но вскоре вернулась, победно сжимая в руке таблетки.

– Вот! Я так и знала! – тоном прокурора произнесла Булочка. – Он растворил в вине не клофелин! Снотворное всё на месте. Ни одной ампулы не пропало.

– А что же? – спросила Киса, но потом догадалась: – Неужели «Виагру»?!!

– Да!!! – подтвердила Булочка. – Не хватает трёх таблеток!

– Трёх?!! – охнула Маргарита. – Во зараза!

– Ну Джем и скотина! – возмутилась Киса. – Да это же доза для слона! Представляю, что бы с нами сделал этот мужик, если бы не сковородка!

– А что такое «Виагра»? – наивно спросила Цыпочка.

– Ну уж этого не знать! – закатила глаза Киса. – Деревня! Это таблетки для импотентов!

– Теперь понятно, почему мужик так озверел, – сказала Маргарита и стукнула кулаком по двери душевой. – Джинни! А ну, выходи!

– Выходи, подлый трус! – потребовали девицы.

– Не выйду! Вы же меня бить будете, – хохотнул Джем.

– Конечно!!! – хором ответили девицы.

После этих слов Джем, естественно, не вышел. Он лишь из своего убежища посмеивался над девушками.

– Ну, как вам подарочек на Восьмое марта? Узбек вас всех обслужил? Так-то вот! Будете знать, как нас, мужиков, вонючими козлами обзывать!

– Ой! Он всё подслушал и отомстил нам! – охнула Цыпочка.

– Вот ведь паразит! – упёрла руки в бока Булочка.

– Это ему просто так с рук не сойдёт! – прошипела Киса.

Маргарита жестом позвала всех в глубину комнаты.

– Надо сделать вид, что мы ушли. А ты, Барби, выманишь его из душевой, – шёпотом предложила она.

Все посмотрели на Барби. Блондинка молча потупила глаза. Ей не хотелось предавать Джема.

– Ты что, перешла на сторону гадких-прегадких мужиков? – пыталась усовестить её Цыпочка.

– Кто не с нами, тот против нас! – пригрозила Булочка.

– Один за всех, и все за одного! – напомнила Киса ей девиз мушкетёров. – Да?

– Да, – пришлось сказать Барби.

Так и сделали. Девицы ещё немного позлословили с Джемом, а потом протопали к двери и тихонько на цыпочках вернулись обратно.

– Всё, Джем, они ушли, – сказала Барби.

– А ты дверь закрыла? – перестраховывался Джем.

– Закрыла.

– Бедные, замученные сексом овечки! Мне их даже жалко, – смеясь, сказал Джем и вышел из душевой.

Тут же девицы накинулись на него.

– Ой, девки, пощадите! – смеялся Джем, загораживаясь руками. – Только лицо не царапайте! А то в прошлый раз братаны меня на смех подняли.

Маргарита не принимала участия в расправе. Она лишь наблюдала и с усмешкой приговаривала:

– Так тебе и надо! Будешь знать, как издеваться над нами!

– Вот тебе! Вот тебе! Вот тебе! – разошлись не на шутку девицы.

Джем покорно терпел, лишь чуть-чуть морщился и просил пощады.

– Ладно, девчонки, хватит с него, – смилостивилась Маргарита. – Ему же ещё в Москву надо ехать.

Освобождённый Джем, смеясь, рухнул в кресло.

– В следующий раз, когда мы с братанами на разборки пойдём, я вас с собой возьму. Будете группой садистской расправы.

– Булочка, неси зелёнку и пластырь, – распорядилась Маргарита.

После того как все ссадины были продезинфицированы, а раны заклеены пластырем, девицы рассказали Джему, что же произошло после его ухода из столовой. Джем хохотал до упаду, когда девицы красочно описывали ему про озверевшего узбека и про «снотворную» сковородку.

– А теперь, Джинни, проводи нашего дорогого гостя столицы на его историческую родину, – попросила Маргарита.

Узбека развязали, перебинтовали ему голову, напоили чаем с тортом и проводили до дверей. Уходя, он вдруг обернулся.

– Слушай, я всё-таки не понимаю, почему вас, таких скромных и порядочных девушек, обзывают проститутками? Не понимаю!

Он пожал плечами и вышел.

Джем отвёз его на вокзал, они выпили на прощание по рюмке водки и разошлись.

Прошло ещё несколько месяцев. Маргарита успокоилась. От девиц теперь угрозы не было, а Воланда она уже особо не боялась, воспринимая его пакости равнодушно, даже с усмешкой.

Время потекло как песок сквозь пальцы. Жизнь в борделе нельзя было назвать скучной. Она пестрела то грустными, то смешными происшествиями. И хоть Маргарита ненавидела эту мерзость и пошлость, которые её здесь окружали, но всё равно по сравнению с жизнью бездомной бродяжки или подлой аферистки роль «мамочки» была не так уж и плоха.

«Что ж, это моя судьба. Это моя жизнь», – смирилась Маргарита со своей участью.

Был уже почти полдень. В столовую вяло заходили девицы, только что проснувшиеся после тяжёлой ночи. За окном лил дождь, наводя тоску и на без того унылое настроение. Даже Дюймовочка из-за того, что ей сегодня пришлось пропустить зарядку на свежем воздухе, была угрюмой. Завтрак проходил в полном молчании. Слышался только стук ложек да монотонный шум дождя. Даже не хотелось ни о чём думать, почти все уставились в свои тарелки и сосредоточенно поглощали пищу. И только Цыпочка почти не ела. Она увлечённо читала очередной любовный роман.

Вдруг монотонность звуков нарушило чьё-то всхлипывание. Девицы оторвались от своих тарелок и с удивлением уставились на Цыпочку. Та заливалась слезами и, уже больше не сдерживаясь, огласила столовую хлюпаньем, сморканием и прочими звуками, сопровождающими женский рёв. Но при этом на лице её сияла счастливая улыбка, что показалось девицам совсем неуместным.

– Ты чё, совсем сбрендила? – угрюмо спросила Барби.

– Ничего удивительного. С блондинками такое случается, – кольнула их Киса.

– Заткнись! – рявкнула Барби.

– Это ты своей Цыпочке скажи, – невозмутимо парировала Киса. – И так тоска смертная, да ещё и она тут слякоть разводит.