– Пошел прочь, плешивый пес! Его мясо принадлежит мне!

– Уйди с дороги, грязная дура! Я первый напьюсь его крови!

– Ну… вы тут сами разберитесь. Не бойтесь, я не убегу, просто подожду тут, на ступенечках.

Оборотень и графиня так и не смогли прийти к единому мнению, в результате чего и произошла вполне ожидаемая драка. Шерсть летела во все стороны! Волки, сгрудившись, хором болели за Сыча, я, чисто из вредности, за Ольгу Марковну. Анцифер и Фармазон оставили балконные перила, присели рядом, жарко обсуждая гладиаторское побоище.

– По-моему, силы неравны… Она все-таки женщина, к тому же с ложкой в животе.

– Много ты понимаешь, Циля! Да эта горилла хоть половник проглотит, и ничего… Даже целый столовый набор из серебра – не поперхнется.

– Ребята, они друг друга стоят. Лично для меня кто победит – принципиального значения не имеет. Какая разница, кто конкретно меня съест?

– Серега, ты фаталист! Или у тебя в голове зреет очередной коварный план? Зуб даю, что ты уже придумал взрывоопасный стишок, после которого оба бармалея превратятся в безобидных резиновых пупсов.

– Фармазон, не приставай к хозяину с глупостями, и без тебя тошно. Почему же все идет не так? Почему волк-оборотень, трижды раненный серебряными пулями, все еще вершит свои темные дела? Почему упыриха бодро бегает, хотя должна была умереть еще прошлой ночью? Может быть, изменилась сама структура серебра и оно уже не смертельно для нечисти?

– Не знаю, не знаю… Одно предположение у меня, конечно, есть, – начал я, поудобнее располагаясь на мраморных ступеньках. – Мы ведь скормили Ольге Марковне обычную серебряную ложку, а вот пули для Сыча были еще и освящены!

– Что-то он не торопится тапочки отбрасывать, – скептически сощурился черт.

– Да просто жизненно важные органы не задеты, но раны дают о себе знать: вон посмотрите – он же весь выдохся.

И вправду, оборотень с упырихой выпустили друг друга. Волк тяжело дышал, до колен высунув язык, мокрые бока вздымались, как кузнечные мехи. Поцарапанная и покусанная графиня тоже выглядела не лучше. Мне было интересно, придет ли им в голову мысль наконец объединить свои усилия? Монстры внимательно посмотрели на меня, потом друг на друга, сложили в уме два плюс два, перемигнулись и действительно пришли к соломонову решению.

– Кровь – мне, – выдохнула упыриха.

– Мясо – пополам, – согласно кивнул оборотень.

– Сережка, я пришла! – из-за угла дома вылетела серебристо-серая волчица. Мы обнялись. Анцифер с Фармазоном – тоже. Сыч и Ольга Марковна застыли столбами.

Следом за Наташей появились шесть громадных фигур. Медведи! Ну вот, теперь силы хороших и плохих сравнялись.

– Ты звал нас, Пастух?

– Да. Большое спасибо, что пришли. Я уже начал уставать от навязчивого внимания вон того приставучего волка. Вы не могли бы указать ему самую короткую дорогу к лесу?

Одной медвежьей оплеухи оказалось достаточно, чтобы старый Сыч кубарем покатился по дорожке, с треском влетев в ухоженную клумбу. Прочие волки рискнули было вступиться за вожака, но молодые медведи быстро показали, кто в лесу хозяин. Упыриха, пользуясь моментом, бочком, бочком пошла на меня…

– Любимый, кто это?

– Та самая графиня Филатова Ольга Марковна. По совместительству, в ночное время, подрабатывает местной достопримечательностью. Ест всех подряд. Прошлой ночью пыталась закусить мной – не вышло, жаждет реванша.

– Да я сейчас из нее… – Наташа оскалила зубы и подняла дыбом шерсть.

– Ведьма, уйди, – неожиданно тихо попросила графиня, – мне нужна человеческая кровь. Ты должна понять…

– Еще шаг, и я заставлю тебя пить свою собственную. Никто не поднимет руку на моего мужа.

– Уступи… Мне надо. У меня серебро в желудке… если до утра я не напьюсь… ты знаешь, что будет…

– Знаю, но ты его не получишь. Сережа, она не врет насчет серебра?

– Нет, это я могу гарантировать.

– Ты стрелял в нее?

– Дорогая, как ты могла подумать? Я – и вдруг стреляю в женщину?! Дело было так: в гости зашел лакей Парамон, подарил мне серебряную ложечку, я сунул ее в сапог, а она, когда пришла, сапог съела. Фармазон говорил, что обычные упыри после этого долго не живут.

– Она – не обычная… Если до утра она не попробует крови, то действительно умрет.

– Ведьма, помоги мне… уступи… только один глоток… – Голос упырихи перешел в неразборчивый хрип. Грозный медведь дядя Миша подошел к ней сзади и деликатно прижал ее руки к бокам. Капкан медвежьих лап был настолько крепок, что бедная графиня даже не делала попыток вырваться.

– Что с ней делать, Пастух?

– Право, не знаю…

– Твоя жена – добрый человек. Раз уж она говорит, что ей жить только до утра, может быть, нам взять ее в лес и накормить медом?

– Вряд ли это поможет, – задумалась Наташа, наморщив нос. – Разве что от души наестся сладкого перед смертью, да и похоронить проще, где-нибудь на солнечной поляночке. Вот если бы… Я попробую!

Она прикрыла глаза и быстро пробормотала какое-то заклинание. Ничего особенного не произошло. Наташа почесала лапой за ухом, что-то просчитала в уме и повернулась ко мне:

– Не получается… Помоги.

– Чем? – удивился я.

– Просто положи мне руку на спину, закрой глаза и ничего не говори.

Пожав плечами, я сделал все, как она просила. Через пару секунд словно электрический разряд пробежал по моей руке от пальцев к плечу и тонкой иглой уколол сердце. Я вздрогнул. Потом где-то в глубине сознания сформировалась ответная искорка, побежала через грудь в плечо, а из плеча – в запястье, и вот уже волчья холка едва заметно дернулась от горячего проникновения.

– Все. Спасибо, любимый. Посмотри…

* * *

Хм… не совсем понимаю, чего добивалась моя жена своими заклинаниями, но в результате всего на дяди Мишиных лапах картинно возлежала графиня Ольга Марковна в своем человеческом обличье. Сценка несколько напоминала подобный кадр из «Кинг-Конга». Волосы барыни были распущены, ночная рубашка свисала лохмотьями, взгляд светился гремучей смесью благодарности, ревности, смущения и бесстыдства одновременно. Она спрыгнула из медвежьих объятий на землю, грациозно потянулась и пошла на меня медленным танцующим шагом.

– Я так благодарна вам, Серж… Вы снова сделали из меня полноценную женщину. Нет слов, чтобы выразить всю гамму чувств, переполняющих мою душу. Я хочу…

– Все! – строго рявкнула моя жена. – Тема хотения закрыта надолго, если не навсегда. Будешь приставать к чужому мужу – все космы повыдергиваю!

– Господин Петрашевский, – всплеснула руками графиня, – что эта волчица себе позволяет! Как вы можете спокойно выслушивать ее абсурдные притязания на свободу вашего выбора?