за дыханием. Вар Минан разглядывал меня, постукивал подошвами сандалий по полу. И курил чиману, наполняя салон густым, пахучим дымом (помню, Двадцатая утверждала, что курение не прижилось в столице — видимо, она нечасто общалась с тёмными).

Я очень хотел выспросить у вар Минана всё, что тот знал о Мираше. Куда её увезли? Что с ней? Но молчал. Мысленно воспроизводил короткий диалог, что произошёл между мной и тёмным до того, как я согласился пройти в карету.

Вар Минан не кричал, не угрожал, не злорадствовал. Уверял, что с Мирашей всё хорошо, что никто не причинил ей зла. Что никто не попытается на меня напасть, что кто-то из его командиров хочет со мной побеседовать («Просто поговорить!»).

Ненависть читалась лишь в его глазах. В остальном же тёмный вёл себя так, точно приглашал меня на обед или ужин. А не туда, где меня, без сомнения, попытаются убить.

После арбалетных болтов, побывавших в моей груди, я не надеялся, что клан Луар успокоится и позабудет обо мне. И не верил во внезапную доброту вар Минана.

Но от поездки не отказался.

Из-за Мираши.

Запах дыма успокаивал.

Вдыхая аромат тлевшей чиманы, я предался воспоминаниям. О Горе, об огоньках, о боях на Арене. Вспомнил, что я так и не придумал, как найти Двадцатую. Задумался о том, что пробыл в столице уже много дней; но вместо того, чтобы обучаться магии, развлекался с девицами, дрался с бандитами, играл в салочки со слугами клана Рилок — попусту тратил время. Хотя… после двенадцати месяцев жизни в лагере огоньков, делал это с удовольствием.

А вот о том, куда и зачем везёт меня вар Минан, совсем не думал.

Но не ехать не мог. Кем Мираша была в прошлой жизни — неважно; сейчас она пожилая женщина, я чувствовал, что обязан о ней заботиться. А гадать, что меня ждёт, не хотел. Был уверен в одном: буду драться.

Карета проехала через знакомую речушку. Я отогнал задумчивость, попытался понять, в каком направлении меня везут. Когда мы въехали в знакомый квартал, остановились у трактира Ушастого Бити — совсем не удивился этому.

— Выметайся, — сказал вар Минан.

Я открыл дверцу, спрыгнул на землю. Поправил пояс с ножами, который надел поверх халата. Увидел у входа в таверну мужчину. Тот сидел на табурете, привалившись спиной к стене, зевал. Заметил, куда я направляюсь, сказал:

— Стоять! Туда нельзя, приятель! Поищи для отдыха другое место.

Взялся за рукоять ножа.

— Всё нормально, — сказал вар Минан. — Он со мной.

Мужчина-страж скрипнул табуретом, снова зевнул и потерял к нам интерес.

Вар Минан кит Луар указал на дверь таверны, предложил мне зайти первым. Я не отказался. Шагнул в полумрак помещения навстречу запахам пива и чиманы.

У входа сместился в сторону: не пожелал оставлять за спиной своего спутника. Окинул взглядом зал. Едва сдержал желание выхватить из чехлов ножи.

Мне показалось, что в таверне собралась вся мужская часть клана Луар. Больше трёх десятков человек! Окружили столы, стояли у стен. Пили, курили, ели. В жужжание голосов вклинивался то хохот, то скрип деревянных лавок, то звон разбитой посуды.

Мужчины замолчали, когда заметили меня. Но остались на местах. Никто не бросился на меня с кулаками, не обнажил клинок, не попытался разоружить. Словно забыли, кто я (хотя по взглядам видел — помнили).

Вам Минан что-то шепнул дежурившему у входа (в зале) мужчине. Тот кивнул. Затушил о стену сигарету и поспешил на улицу.

— Жди, — сказал мне вар Минан. — Я отправил человека за сиером вар Нойсом. Это он тебя сюда позвал. Хочет с тобой побеседовать. Вон, ступай к своей подружке. И не дрейфь, пацан, никто тебя не тронет — пока. Хотя я бы с удовольствием вспорол тебе брюхо.

Тишина в трактире продлилась недолго. Мужчины продолжили прерванные при моём появлении разговоры. Но обо мне не позабыли — то и дело ловил на себе их косые взгляды.

Посмотрел в том направлении, куда указал тёмный. На стойку Ушастого Бити (из-за неё выглядывал Ушастый — осматривал зал, руководил действиями своих работниц). Увидел Мирашу. Женщина сидела на высоком табурете (на вид — живая-здоровая), не смотрела по сторонам, пила из кружки, о чём-то размышляла.

Прошёл через зал (мужчины, мимо которых проходил, умолкали, провожали хмурыми взглядами). Ответил на приветствие Ушастого (когда я остановился у стойки, на лице трактирщика расцвела почти искренняя улыбка). Взобрался на стул рядом с Мирашей (отсюда хорошо просматривался зал).

Сказал:

— Привет.

Мираша вздрогнула, повернулась ко мне. Почувствовал исходящий от женщины запах пива и копчёностей.

— Явился? — спросила она.

— А куда бы я делся.

— Глупо. Ты не должен был сюда ехать.

— Возможно, — сказал я. — Но ты, как вижу, не слишком пострадала. И не похожа на пленницу. Вон, даже пиво пьёшь.

— Я и сама не понимаю, в качестве кого тут торчу. То ли пленница, то ли гостья.

Женщина заглянула в кружку. Подвинула её к трактирщику. Велела наполнить.

— Понимаешь… с одной стороны, меня никто не трогает, — сказала она. — Делают вид, что меня здесь нет. Даже ни о чём не расспрашивают. С другой — не отпускают. Я тут… пыталась по-тихому улизнуть. Не нравится мне отдыхать в такой компании. Вернули. Ладно, хоть не побили. Сижу теперь, болтаю с Битей. Ем, пью. Жду, чем всё это закончится.

— Как они тебя нашли?

— Не знаю, — сказала Мираша. — Наверное, так же, как и раньше. Кто-то меня заметил. Или тебя. Настучал тёмным. В наш трактир явились бойцы Луар. Спросили, где ты, предложили мне прогуляться в их компании.

Усмехнулась.

— Не смогла им отказать.

Ушастый поставил перед женщиной кружку. Наполненную до краёв.

Мираша сделала из неё глоток.

— Зря ты пришёл, — сказала она. — Ты ещё молод и глуп… Линур. Неужели веришь, что сумел бы мне помочь? Если бы бойцы Луар собирались нас убить, я была бы уже мертва. Еще до твоего появления здесь. А тебя бы расстреляли из арбалетов на входе в трактир. И в этот раз позаботились бы, чтобы ты не сбежал.

— Почему не расстреляли? — спросил я. — Что с ними случилось? Вон сколько народу собралось. Не уверен, что справлюсь со всеми, даже если они обойдутся без арбалетов. Чего ждут?

— Я тут успела побеседовать кое с кем из старых знакомых.

Мираша взглядом указала на Ушастого Битю.