Я не беспокоился бы так, если бы Вы были дома, но мне страшно даже подумать о том, что может произойти сейчас, когда Ваш супруг целыми днями занят на службе, а Вы с Эцуко-сан и О-Хару находитесь в Токио. (Вы, разумеется, не можете знать, что Итакура и сейчас ежедневно бывает в Вашем доме.)

Конечно же, Кой-сан — девушка серьёзная и вряд ли способна совершить опрометчивый поступок, но такому человеку, как Итакура, никак нельзя доверять. Он долго скитался по Америке и сменил множество занятий. Как Вы, наверное, заметили, при весьма обширных знакомствах ему ничего не стоит втереться в доверие к кому угодно. Что же до умения делать долги и обманывать женщин, то в этом деле он непревзойдённый мастер. Я знаю его как облупленного ещё с тех пор, когда он служил мальчиком у нас в магазине.

Мне хотелось бы обсудить с Вами перспективы моего брака с Кой-сан, но этот вопрос приходится отложить до лучших времён. Сейчас самое главное — разлучить Вашу сестру с Итакурой. Даже если Кой-сан намерена расторгнуть помолвку со мной (сама она, впрочем, это отрицает), слухи о её связи с таким человеком, как Итакура, способны пагубно сказаться на её репутации. Откровенно говоря, я не думаю, чтобы девушка из семьи Макиока могла принимать Итакуру всерьёз, но, поскольку познакомил их именно я, мой долг — поделиться своими тревогами с Вами, человеком, которому не может быть безразлична судьба Кой-сан.

Я не сомневаюсь, что Вы сумеете разобраться в происходящем и принять соответствующие меры, но, если Вам будет угодно воспользоваться моими услугами, я явлюсь по первому Вашему приказанию.

Убедительно прошу Вас сохранить моё письмо в тайне от Кой-сан. Если она узнает о нём, отношения между нами только ухудшатся.

Я вынужден писать Вам в большой спешке, чтобы это письмо застало Вас в «Хамае». Надеюсь, что Вы простите мне корявый почерк и слог и не станете сердиться на меня за сумбур и бестактность, которую я, возможно, кое-где допустил.

С глубоким почтением,

Кэйсабуро Окубата.

3 сентября.

Опершись локтями о стол и загораживая письмо от дочери, Сатико ещё раз пробежала, его глазами. Затем, стараясь не замечать вопросительного взгляда Эцуко, она вложила письмо в конверт и, согнув его пополам, сунула за пояс, после чего вышла на веранду.

Письмо Окубаты потрясло Сатико до глубины души, она долго не могла собраться с мыслями и унять дрожь в сердце. Лишь по прошествии некоторого времени, немного придя в себя, она попыталась разобраться в сложившейся ситуации.

В какой степени написанное Окубатой может соответствовать действительности? Да, возможно, он прав: им не следовало так приближать к себе Итакуру. Сатико поступала неосмотрительно, позволяя молодому человеку запросто, без особой надобности являться к ним в дом. Как же она не дала себе труда задуматься над этими странными визитами? Но ведь ей и в голову не могло прийти, что Итакура способен выступить в подобной роли. Ни она, ни Юкико ничего не знали о нём, разве только, что в своё время он служил мальчиком в одном из магазинов, принадлежащих семье Окубата. Они никогда не считали его человеком своего круга. Да и сам Итакура не раз в шутку сватался к О-Хару. Могло ли кому-нибудь прийти в голову, что он строит серьёзные планы в отношении Кой-сан? Или эти его шуточки были всего лишь ловким трюком для отвода глаз?

Но каковы бы ни были намерения Итакуры, Сатико никогда не поверила бы, что Кой-сан способна ответить ему взаимностью. Она не верила в это и сейчас, несмотря на весьма прозрачные намёки Окубаты. Какой бы опрометчивый поступок ни совершила Кой-сан в прошлом, она не смогла бы настолько уронить свою честь. Недаром же она носит фамилию Макиока! (На глазах у Сатико показались слёзы.) Уж на что никчёмный человек Окубата, но его всё-таки можно вообразить и даже признать в роли мужа Кой-сан. Но представить себе, что Кой-сан увлеклась Итакурой… Нет, этого не может быть. По тому, как всегда держалась и говорила с ним Кой-сан, было совершенно ясно, что она не считает его ровней себе. И он, казалось, воспринимал её поведение как само собой разумеющееся…

Значит, подозрения Окубаты беспочвенны? Он пишет, что заручился соответствующими доказательствами, однако не приводит ни одного из них, — не означает ли это, что речь идёт всего лишь о смутных догадках? Быть может, он нарочно сгустил краски? Сатико не представляла себе, какие «возможности узнать правду» имел в виду Окубата, но то, например, что Кой-сан ездила купаться вдвоём с Итакурой, явно было неправдой. При всём своём легкомыслии такого пренебрежения приличиями Сатико не допустила бы. На пляж с Итакурой ездила не Кой-сан, а Эцуко. А если ездила Кой-сан, то с нею всегда была племянница или кто-то из сестёр. Да и во всех остальных случаях у Кой-сан и Итакуры, пожалуй, не было возможности остаться наедине, и не потому, что Сатико и Юкико старались не спускать с них своего бдительного ока, просто им было любопытно послушать Итакуру, и они невольно оказывались рядом. При этом ни одна из них не заметила в поведении молодых людей ничего подозрительного. Стало быть, обвинения Окубаты — не более чем домыслы, основанные на чьей-то досужей болтовне…

Но как ни стремилась Сатико убедить себя в этом, в письме Окубаты было нечто такое, от чего она не могла так просто отмахнуться. При том, что Сатико всегда считала Итакуру выходцем из среды, с которой ни у неё, ни у её сестёр не может быть ничего общего, она не смогла бы положа руку на сердце утверждать, что то, о чем писал в своём письме Окубата, явилось для неё полной неожиданностью. Ведь чувствовала же она, чувствовала, что самоотверженность Итакуры и его постоянные визиты в Асию не случайны. Точно так же ей не составило особого труда догадаться, какую благодарность должна испытывать Таэко к человеку, спасшему её от гибели. Но ощущение «разницы в общественном положении» мешало ей задуматься об этом всерьёз. А точнее сказать, Сатико попросту не утруждала себя мыслями подобного рода. Письмо Окубаты привело её в такое замешательство именно потому, что в нём с обезоруживающей прямотой говорилось о том, чего она всячески старалась не замечать.

И без того истосковавшаяся по дому, Сатико чувствовала, что теперь не может задерживаться в Токио ни на один день. Ей надо как можно скорее попасть домой и во всём разобраться на месте. Но какие именно шаги ей следует предпринять? Как завести разговор на эту тему, чтобы не обидеть Итакуру и Кой-сан? Следует ли ей предварительно посоветоваться с Тэйноскэ? Нет, нет, она должна докопаться до истины сама, ни во что не посвящая ни мужа, ни Юкико. Если, паче чаяния, окажется, что Окубата прав в своих подозрениях, разлучить молодых людей будет тел проще, чем меньше людей будет об этом знать.

Прежде всего необходимо прекратить визиты Итакуры в Асию. Сатико всерьёз встревожило упоминание Окубаты о том, что Итакура и сейчас ежедневно бывает у них дома. Если «ростки взаимного влечения» действительно существовали, то теперь созданы всё условия для того, чтобы они окрепли. «…Мне страшно даже, подумать о том, что может произойти сейчас, когда Ваш супруг целыми днями занят на службе, а Вы с Эцуко-сан и О-Хару находитесь в Токио…» Эта фраза сводила Сатико с ума.