Я взяла пистолет обеими руками и пошла по коридору вдоль стены, глядя в темноту.

Вдох, еще один.

Я подошла к ванной и открыла дверь. Боковым зрением я видела расплывчатое бледно-желтое пятно — занавеска Казалось, она висит прямо в воздухе. Я водила пистолетом туда-сюда, а свободной рукой ощупывала пространство перед собой, которого не видела.

В ванной никого не было.

Отвернувшись, я нацелила пистолет на комнату Лэйси. Мне была видна лишь размытая линия света под дверью. Возможно, это свет от телевизора. Я тянула руку, пока не нащупала ручку, а потом изо всех сил распахнула дверь. В центре комнаты передо мной возникло голубое свечение от экрана. Я водила пистолетом из стороны в сторону, пытаясь сфокусировать боковое зрение. Ничто не двигалось. В дочкиной спальне царила тишина, но я не знала, чем она объясняется — тем, что я ничего не слышу, или тем, что внутри ничего нет. Я сделала еще один шаг, и моя нога обо что-то зацепилась. Сердце бешено заколотилось.

— Лэйси, — прошептала я. Упав на колени, чтобы не поменять угол жидкости внутри детектора, я начала шарить по полу, пока мои руки не нащупали препятствие. Тафта. Платье с конкурса. Я подняла его, словно могла защитить свою девочку, собирая ее вещи, но остановилась и позволила платью выскользнуть из рук.

Я вышла из дочкиной комнаты и двинулась по направлению к своей, расположенной в конце коридора. На стене справа развешаны семейные фотографии. Я считала их, дотрагиваясь одной рукой, а второй сжимала пистолет, с каждым шагом погружаясь все дальше в семейную историю. Кровь вытекала из уха и капала на блузку. Пот смешивался с крошечными частичками пыли и щипал глаза. Казалось, коридор уплывал от меня, тонул в беспросветной мгле.

Я попробовала нащупать дверь, но она исчезла в темноте, словно ее отрезали. Я прижалась к стене и постаралась вытереть глаза от пота и пыли, но это не помогло.

Дыши. Сделай вдох и иди.

Спиной я чувствовала рамку от фотографии. По форме я догадалась, что это снимок маленькой Лэйси, сидящей на плечах у отца.

Я слышала, как глухо колотится сердце, его стук напоминал удары кулака об стену. Я потрогала детектор и почувствовала через него вибрацию сердца, словно кто-то зажег запал.

— Я все еще здесь, сукин сын, — прошептала я.

Казалось, что-то мелькнуло в темноте в нескольких сантиметрах от моего лица. Я чиркнула дулом пистолета. Все равно что целиться сквозь чернила. Пусто.

Я провела рукой по стене, пока не добралась до дверной коробки, а потом и до ручки. Сколько времени прошло? Тридцать секунд? Минута? Слишком много.

Одним движением я повернула ручку и бросилась в темноту перед собой. Дверь распахнулась, и впереди замаячило расплывчатое пятно света. Я видела вместо своей спальни бледно-серый квадрат с ореолом света по краям. Я озиралась по сторонам, не опуская пистолета, в поисках хоть какого-то намека на движение, на свет, на все, что угодно, что подскажет мне, где Габриель.

— Лэйси! — заорала я.

Услышав чей-то голос, я повернулась направо. В паре метров от меня включился телевизор.

— Лэйси, где ты?

За моей спиной раздался сдавленный плач. Я повернулась и пошла на звук, вытянув руку, чтобы найти то, чего не видят глаза. Шаг, другой, но рука ничего не нащупывала.

— Лэйси, подай голос, если можешь.

Еле слышный крик пытался пробиться через кляп.

— Лэйси, попробуй еще раз.

В этот раз звук был еще тише.

Я сделала еще один шаг и тут почувствовала на своей шее чье-то теплое дыхание. Резко повернувшись, я нацелила пистолет на мутное серое пятно передо мной.

— Я знаю, кто ты, Габриель, или ты предпочитаешь, чтобы я называла тебя Филиппом? Сдавайся. Дом будет окружен в считанные минуты.

Что-то мелькнуло справа, и я нажала курок. Телевизор взорвался и окатил меня осколками и горячим воздухом.

Я отпрянула, направив пистолет влево.

— Гаррисон! — завопила я.

Мимо меня проплыл запах дешевого одеколона Габриеля, я стремительно развернулась, но ничего не увидела.

Его пальцы скользнули по моей щеке.

Я снова начала поворачиваться, но уже знала, что опоздаю. Я повернулась не в ту сторону. Габриель стоял за моей спиной, его холодная ладонь сжималась вокруг моего горла, а второй он схватил мою руку с пистолетом.

— А ты так и не выбрала, — прошептал он мне на ухо.

Его рука еще крепче схватила меня за горло, я ощутила, как ногти впиваются в кожу.

— Интересно, правду ли говорят о слепоте? Все остальные чувства обострились? Чем пахнет страх? Одиноко ли в темноте?

— Отправляйся в ад, там тебе самое место!

— Любое место можно превратить в ад, лейтенант. Спальню, кухню, мусорный бак… Особенно для этого дела подходят больницы.

— Ты умрешь, и все будет совсем не так, как описано в твоем жалком дневнике. Никто не будет тебя бояться, люди даже не узнают, как тебя зовут. Твоя затея провалилась!

Его рука сжалась сильнее.

— Да что ты знаешь обо мне? Ничего! — Его голос дрожал от злости.

Габриель сделал два судорожных вдоха, как животное, стоящее над телом своей жертвы. Он сильнее, чем я думала. Выкрутив мою руку, он приставил пистолет к своей голове.

— Убей меня. Нажми на курок, ад ждет.

Мой палец напрягся, но я остановилась. Нет, все не может быть так просто. Во что он теперь играет?

— Нет.

Габриель прижал меня к себе и прошептал на ухо:

— Ты знаешь, как легко отнять жизнь? Как охотно многие молят об этом?

Я крепче сжала рукоятку и со всей силы вдавила ствол в его висок.

— К твоей дочери привязан таймер, от которого отходят три провода.

Я ощутила пульс на его шее своей щекой. Медленный, почти спокойный, как у рептилии.

— Если отсоединишь правильный, она будет жить. А если нет — убьешь свою собственную дочь.

Я еще сильнее прижала дуло к его голове.

— Тебе ведь хочется этого, да? Хочется прочувствовать… Хочется получить власть. Как всем нам… Убей меня… Выпусти пулю мне в башку… В компании и умереть не грех…

Мой палец снова напрягся.

— Я больше не играю в твои игры. Какой провод?

Габриель покачал головой:

— Что ты за мать?

Приехали. Это единственный вопрос, на который я не знаю ответа.

— Скажи мне, какой провод, или…

— Ты убьешь собственное дитя.

— Почему я должна доверять тебе?

— Потому что мне понравилось быть членом твоей семьи.