– Здравствуй, Рауль. Неужели ты и правда здесь живешь? – Затем она поинтересовалась, случается ли им лить кипящее масло на головы своих врагов.

– О, мы используем эти бойницы в более мирных целях, – ответил граф.

Очутившись посреди древнего зала, я почувствовала, как мной завладевает прошлое, и граф был тоже частью его – сюзерен, всемогущий сеньор, который мог потребовать соблюдения права первой ночи, которым, несомненно, пользовались в прошлом его прародители.

Я рассматривала оружие, висевшее по стенам, огромный камин с фамильным гербом над ним, глубокие ниши с каменными скамьями, которые, должно быть, простояли здесь несколько столетий. Все это действительно впечатляло.

Граф разработал план наших развлечений. Он предположил, что Кэти захочется понаблюдать процесс приготовления вина в замке.

– Мы здесь соблюдаем традиции, – сказал он. – Все должно происходить так, как несколько веков назад. Вы увидите, как будут давить виноград.

Он попросил Рауля развлечь свою гостью и поручил месье Гренье, домашнему учителю Рауля, заняться детьми. Появилась экономка, мадам ле Гранд, и граф познакомил меня с ней. Она обещала проследить, чтобы детям посильнее разбавили вино, и сказала, что им не терпится попробовать торт vendange.

Таким тактичным способом граф подстроил так, чтобы мы остались одни.

Потом последовало незабываемое зрелище.

Мы видели, как люди с полными корзинами шагают к корытам и складывают в них виноград. Они наполнили их примерно на три фута в глубину, когда появились давильщики.

Граф внимательно наблюдал за моей реакцией.

– Вы, должно быть, думаете, что это негигиенично. Позвольте заверить вас, что были приняты все меры предосторожности. Все предметы продезинфицированы. Давильщикам отскоблили ступни и ноги выше колен. Видите, какие на них короткие шорты... у всех – и мужчин, и женщин. Так всегда поступали. Они будут танцевать на винограде и петь народные песни. Ага, вот они начинают.

Я смотрела, как они танцуют, ритмично погружая ноги все глубже и глубже в темно-красный сок.

– Это продлится до полуночи.

– Кэти...

– Она прекрасно проведет время с Раулем. Гренье и мадам ле Гранд проследят, чтобы с ней все было в порядке.

– Я думаю, мне...

– Давайте хоть немного насладимся свободой. Это так же хорошо для нас... как и для детей. Не бойтесь. Прежде, чем пробьет полночь, вы будете живая и невредимая ехать домой. Даю вам слово. Клянусь, если хотите.

Я засмеялась.

– Это необязательно. Я верю вам.

– Давайте уйдем куда-нибудь подальше от этого шума. Я хочу поговорить с вами.

Вот как я оказалась в благоухающем дворике в эту звездную ночь... наедине с ним... хотя вокруг царило веселье и то и дело раздавались чьи-то вскрики и смех; на заднем Дворе, не переставая, звучала музыка.

Слуга принес нам вина и торт vendange. Все это он красиво сервировал на столе, где уже лежали маленькие вилки и салфетки с вышитым Карсоннским гербом.

– Это наше лучшее вино, – сказал он. – Я выставляю его только по особым случаям.

– Таким, как vendange, например.

– Это бывает каждый год. Что в этом особенного? Особенным я считаю то, что сегодня мадам Сэланжер – моя гостья.

– Вы очень любезный хозяин.

– Я умею быть обаятельным, когда делаю то, что доставляет мне удовольствие.

– Думаю, это относится ко всем людям.

– Да, характер и его недостатки проявляются в обратном случае. Мне хочется послушать про вас. Вы счастливы?

– Как и большинство людей.

– Это очень уклончивый ответ. Люди по разным причинам бывают удовлетворены своей жизнью.

– Счастье редко бывает перманентным состоянием. Нужно родиться уж очень удачливым, чтобы достичь этого. Чаще оно приходит на время. В какой-то момент своей жизни человек с удивлением обнаруживает, что может сказать: «Вот теперь я счастлив».

– Вы могли бы сказать это сейчас?

Я колебалась.

– Для меня это интересный вечер. Vendange, замок... все это так ново...

– Могу я из этого заключить, что если это и не счастье, то, по крайней мере, приятное волнение?

– Конечно.

Он наклонился ко мне.

– Давайте дадим сегодня клятву.

– Клятву?

– Что мы будем абсолютно откровенны друг с другом. Скажите, вы чувствуете, как вас притягивает это место?

– Я хотела здесь побывать с тех пор, как впервые увидела его. Видите ли, я родилась недалеко отсюда. Для меня Виллер-Мюр – тайна за семью печатями. Каждый раз я испытываю волнение, оказываясь поблизости от него.

– А я родился здесь, в этом замке. Так что мы появились на свет совсем рядом. Скажите, что вы чувствуете к своему деду?

– Мне становится грустно, когда я думаю о нем.

– Не позволяйте себе жалеть его. Я нахожу некое удовольствие, наблюдая за ним. Я не могу относиться к нему спокойно, он принадлежит к тому типу людей, которых я не выношу. По-моему, у людей, которые способны на сильные чувства, жизнь гораздо полнее и интереснее. Я – один из таких людей. Я могу любить или ненавидеть... и то, и другое – с одинаковой силой.

– Такая жизнь отбирает много сил.

Он пристально изучал меня.

– Ваше воспитание, должно быть, сильно отличалось от моего. Англичане – меньшие формалисты, чем мы. Хотя и прячут свои чувства под маской невозмутимости. Я бы назвал это некой разновидностью лицемерия.

– Возможно, так легче жить – по крайней мере, легче совладать со своими чувствами – будь то ненависть, любовь или что-то другое.

– Возможно, – задумчиво согласился он. – Мне было интересно, как поведут себя при встрече ваша Кэти и мой Рауль. Она держалась совершенно свободно.

– Это ее обычное поведение.

– А Рауль был, как обычно, серьезен.

– Кэти всегда чувствовала себя в полной безопасности. Она знает, что может рассказать мне о себе все. Я всегда готова прийти к ней на помощь. Думаю, поэтому она ведет себя так непосредственно. Моя поддержка придает ей уверенности.

– Вы хотите сказать, что Раулю этого не хватает?

– Вам это должно быть виднее, чем мне.

– Я никогда не был таким примерным родителем, как вы.

– Для меня это естественно.

– Полагаю, ребенок для вас – все.

– Вы правы.

– Этой девочке повезло.

– Хотелось бы надеяться.

– А вас воспитала мадам Клермонт.

– Да, мне тоже повезло.