— Люди, мой дорогой, часто ведут себя очень глупо, — промолвила Джесинда, стараясь успокоить мужа. — Они часто похожи на слепцов или достойных сожаления безумцев. У них множество пороков и изъянов, и иногда они совершают ужасные ошибки. Ты глубоко заблуждаешься, если думаешь, что сам виноват в том, что отец жестоко обходился с тобой. Нет, ты тут ни при чем.

Рэкфорд покачал головой, хотя в его глазах зажегся лучик надежды.

— Я понимаю, почему тебя мучит мысль о собственной вине. Она пришла в твою голову еще в детстве. Такие представления свойственны подросткам, пытающимся объяснить несправедливость окружающего мира. Но ты стал взрослым человеком, и, я уверена, в глубине души ты согласен со мной.

— И все же мне кажется, я чем-то спровоцировал такое отношение к себе. Ведь отец никогда не обращался с Перси так, как со мной.

— Нет, ты ни в чем не был виноват. Заявляя о том, что ты сам заслужил побои и жестокое обращение, лорд Труро тем самым пытался переложить свою вину на твои плечи. Он не мог признаться себе в том, что нещадно мучает собственного ребенка.

— Но ведь это бесчеловечно! Он зверски избивал меня на глазах Реджа и Джастина, которые приехали ко мне в гости. Мой проступок заключался в том, что я взял без спросу подзорную трубу.

Слезы набежали на глаза Джесинды.

— Обними меня, — попросила она мужа, взяв его за руку. Но он отвернулся.

— В чем дело? — удивленно спросила она.

— Не смотри на меня так, — буркнул Рэкфорд.

— Как?

— Так, словно я несчастный маленький мальчик, которого ты хочешь спасти. У меня есть мать, и второй мне не надо.

Джесинда бросила на него обиженный взгляд.

— Не отталкивай меня, Рэкфорд.

— Меня выводит из себя то, что ты знаешь обо мне всю правду! — воскликнул он. — Это унизительно. Меня мучает мысль о том, что ты видела меня там, в переулке, во время кровавой драки… Я не достоин быть твоим мужем, Джес…

— Прекрати! Я люблю тебя и никогда не причиню боль…

Он резко повернулся, и в скользнувшем по его лицу свете маяка Джесинда увидела, что его глаза потемнели от переполнявших его противоречивых чувств.

— Ты любишь меня? — с вызовом спросил он.

— Да, и ты прекрасно знаешь это.

Джесинда выдержала его тяжелый, пристальный взгляд.

— В таком случае докажи это, — потребовал он и погрузил пальцы в ее густые шелковистые волосы.

Джесинда оцепенела.

— Прямо здесь? Сейчас? — растерянно спросила она.

— Да. Здесь и сейчас.

Она заколебалась. Его суровый тон и ожесточение пугали ее. Но, взглянув в горевшие мрачным огнем глаза, девушка не посмела сказать «нет». Она понимала, что стоит за его словами. Гордость этого мужественного воина была уязвлена. Чувствуя себя униженным в ее глазах, он хотел восстановить свою власть. Он не желал, чтобы она воспринимала его как беззащитного, гонимого ребенка. Возможно также, он пытался испугать ее, заставить убежать и тем самым убедить себя в том, что никто никогда не любил и не полюбит его. Но Джесинда не могла допустить этого. Она решила доказать ему свою любовь, чего бы это ей ни стоило.

Девушка понимала, что должна действовать очень осторожно.

— Отлично, — промолвила она. — Что я должна делать? Рэкфорд бросил на нее подозрительный взгляд. Он не ожидал от нее такой сговорчивости.

— Лечь на спину, — угрюмо сказал он и, взяв ее за руку, стащил с валуна на песок.

Джесинда покорно легла, и Рэкфорд тут же встал на колени между ее широко раздвинутых ног. Расстегнув брюки, он упал на нее и стал жадно целовать, положив ее руку на свою возбужденную плоть.

Джесинду ошеломил этот грубый напор. Она чувствовала, как его руки поднимают ее юбки. Но несмотря на то что в поцелуях и ласках не было обычной нежности, его прикосновения вскоре разбудили в Джесинде страсть. Рэкфорд снова встал на колени.

— Оказывается, ты — покорная, услужливая жена, — насмешливо произнес он.

Джесинда вздрогнула, почувствовав обиду, но решила промолчать. Он испытывал ее, проверял на прочность ее любовь и преданность. И она должна была выдержать этот экзамен.

— Ты любишь его, а не меня, правда, маленькая развратница? — спросил Рэкфорд.

— Нет, Билли, я люблю тебя, — сказала она.

— Я плохой человек, Джесинда. Мне нельзя доверять. Я убийца и вор. Я принесу тебе одни разочарования.

— Я не брошу тебя, Билли, что бы ты ни говорил.

Рука Рэкфорда проникла в ее лоно, и Джесинда застонала от наслаждения. Его умелые ласки заставили ее корчиться и извиваться на песке. Наконец Рэкфорд снова лег на Джесинду, и она с готовностью приняла его в свои объятия.

— Ты нужен мне, Билли, — сказала девушка, гладя мужа по голове. — Я знаю, ты никогда не разочаруешь меня. Я всегда верила в тебя, поэтому и оставила тебе свои бриллианты при первой встрече.

Он на мгновение замер, но ничего не сказал.

— Я хочу тебя, Билли, давай займемся любовью, — умоляюшим голосом промолвила она, обвив его талию ногами.

И Рэкфорд вошел в нее в тот момент, когда новая гигантская волна с грохотом разбилась о скалы. Он шептал ей на ухо ее имя. Джесинда слушала его, глядя в усыпанное яркими, словно бриллианты, звездами небо, а затем стала покрывать лицо мужа страстными поцелуями. Джесинда ощущала солоноватый привкус на губах. Она не знала, были ли это ее или его слезы или, может быть, брызги морской воды.

— Прости, Джес, — шептал Рэкфорд. — Прости меня…

— Мне не за что прощать тебя, Билли. Ты хороший человек. Я люблю тебя, милый.

Рэкфорд застонал и крепче сжал жену в объятиях, приближаясь к апогею страсти.

— Никогда не оставляй меня, девочка моя, — бормотал он. — Ты — единственный человек на этой проклятой земле, который по-настоящему дорожит мной.

— Я люблю тебя, Билли, и всегда буду с тобой. Я никому не позволю причинить тебе боль.

Они вместе достигли вершин блаженства и замерли, тяжело дыша.

Луч маяка на мгновение осветил счастливое лицо Рэкфорда. Прижавшись щекой к его плечу, Джесинда гладила мужа по золотистым волосам. Ей было приятно нежиться в его теплых объятиях. Лежа рядом с ней на прохладном песке, Рэкфорд приподнялся на локте и, грустно вздохнув, взглянул на Джесинду.

— О чем ты вздыхаешь? — спросила она.

— Меня удивляет то, что ты видишь меня насквозь, — задумчиво промолвил он. — Но как в таком случае ты могла влюбиться в меня?

Она улыбнулась.

— Когда я впервые увидела тебя той памятной ночью в переулке, то подумала, что ты оживший Конрад. И в тот же миг влюбилась в тебя.