— Вера в единого бога или в нескольких божеств. А молитва — это мысленное обращение к богу.

— Выдумки, фантазия, — скривился Защитник и упер руки в бока. — Но и здесь я особого вреда не вижу, покуда люди не станут верить в то, что эти самые «боги» существуют на самом деле. Что еще?

— Следующее требование проистекает из предыдущего. Если люди обретут право исповедовать любые религии, они обретут и право говорить об этом с другими людьми. Так что каждый человек должен иметь право говорить обо всем на свете, лишь бы это не вредило другим людям.

— Людям? — уцепился за последнее слово Защитник. — А власть — это люди?

— Нет, — честно признался Майлз.

— Стало быть, вы хотите наделить всех и каждого правом осуждать власть в стране — и самого Защитника?!

— Исключительно в качестве официального лица, представителя власти, — поспешно уточнил Дирк. — Никто не будет иметь права вмешиваться в личную жизнь Защитника.

— Чушь, чепуха! Личная жизнь Защитника — это то, насколько хорошо или дурно он правит страной; то же самое относится к министрам, шерифам и магистратам!

Министры ожили, начали приглушенно переговариваться. Защитник усмехнулся. Недовольство министров его порадовало.

— Нет, молодые люди, последний пункт ваших требований меня не устраивает! Что еще вы можете мне предложить?

— Требование о том, чтобы каждый имел право на жизнь и безопасность и чтобы правительство не могло отнять у человека ни то ни другое без суда и вердикта сограждан.

— «Сограждан»? — воскликнул Защитник. — Это что еще за бредни? Вердикт выносит магистрат!

— Магистрат и будет выносить вердикт — в рамках закона, разумеется, — ответил Майлз. — Но решать, виновен обвиняемый в совершении преступления или нет, будут присяжные, простые граждане.

— Ах вот как? И с какой же стати орда пахарей разберется в том, виновен обвиняемый или невиновен, лучше, чем подкованный в законах магистрат?

— Суд присяжных — гарантия того, что никто не будет обвинен по воле одного-единственного человека, он послужит обеспечением защиты граждан от произвола власти.

— Да ну? А произвола сограждан вы не опасаетесь? Самосуд вас не пугает? Только не пытайтесь убедить меня в том, что таких случаев не было! Я их знаю предостаточно — когда толпа была готова казнить невинных, а спасали их от неминуемой гибели именно магистраты! Нет, на это требование я согласиться не могу, увольте, но буду рад поговорить об этом более подробно в другой раз.

— Быть может, ваши горячие возражения продиктованы тем, что данный закон, ограничивая власть магистратов, ограничит и власть Защитника? — поинтересовался Дирк.

Защитник побагровел.

— Интересы государства я принимаю близко к сердцу, молодой человек, и мне дорог каждый гражданин! Если все ваши остальные требования о так называемых «правах» столь же глупы, можете собирать какие угодно толпы, но ответ мой будет — «нет»!

— Вы не выслушали нашего последнего требования, — попытался урезонить Защитника Дирк. — Позволите ли вы нам изложить его?

— Да, — сердито бросил Защитник.

— Это требование о том, чтобы никто не имел права никого пытать. Ни по какой причине, ни под каким видом.

— Отменить пытки? И как же мы тогда заставим преступников говорить правду? — вскричал Защитник.

— Пытками правды не добиться, — заверил его Майлз. — За счет пыток добиваются единственного: люди говорят то, что от них желают услышать их истязатели.

— То есть пытками мы добиваемся чистосердечного признания вины, о чем и так уже знаем! Нет, на это я тоже не могу согласиться! — Защитник рубанул рукой по воздуху, чем, видимо, желал показать, что аудиенция закончена. — Довольно! Теперь я вижу, что большая часть ваших «прав» — это орудия, способные нанести огромный вред государству, способные, быть может, даже разрушить его! Нет, я не соглашусь выполнить ни одно из ваших требований, не согласятся и министры! Переговоры окончены! Велите вашей толпе расходиться! Пусть все отправляются по домам!

— Боюсь, не получится, господин, — не моргнув глазом, отозвался Майлз.

— Неужели? — ледяным тоном произнес Защитник. — И что же вы намерены предпринять?

— Если придется, господин Защитник, мы арестуем и вас и ваших людей, а ваш замок займут представители новой власти.

Защитник запрокинул голову и расхохотался — грубо, хрипло.

— Ну, вот, наконец-то мы докопались до истины. Вовсе не благо народа заботит вас! Вам нужна моя власть и мой замок! Но править страной — это не так легко, как вам кажется, молодой выскочка!

— Я знаю, — сдержанно отвечал Майлз. — Я пять лет служил инспектором. А каждый из тех, что собрались на площади, не меньше года проработал на посту магистрата или шерифа. Многие и по пять лет служили.

Инспектор в искреннем изумлении вытаращил глаза.

— Ты? Служил инспектором? В твоем-то возрасте?

— Да, господин.

— Чушь несусветная, мальчишка! Кто же назначил тебя инспектором?

— Я сам и назначил, господин. Мы похитили настоящего инспектора. И я занял его место.

Защитник не сводил глаз с Майлза. Он побледнел и проговорил еле слышно:

— А те... на площади?

— Они также участвовали в похищениях магистратов и шерифов, господин, и также занимали их места.

— Невероятно! Нельзя стать магистратом, не потратив несколько лет на учебу!

— А нам хватило нескольких месяцев, — улыбнулся Майлз. — Я учился тайно, но очень усердно, и мои товарищи тоже.

— Немыслимо! Кто же тебя обучал?

— Хранитель Затерянного Города Фиништауна. А также присутствующие здесь Гар и Дирк.

Взгляд Защитника метнулся к Гару, его глаза стали подобны окнам, сквозь которые глядела сама смерть.

— Вот как! Так, значит, это ты — распространитель скверны, поразившей мое государство!

— Да, эта честь принадлежит мне, — ответствовал Гар с легким поклоном. — Брошенное семя быстро укоренилось, поскольку почва тут у вас отличается завидной плодородностью.

— Хочешь сказать, что народ был готов поверить тому, что вы ему внушали, — но невежественные люди всегда с готовностью верят в ложь! Я прикажу повесить вас на крепостной стене, а потом велю изрубить ваши тела на куски, чтобы каждому магистрату досталось по косточке в виде амулета!

— Боюсь, это у вас не получится, Защитник.

— Неужто? Почему же не получится? — прорычал Защитник. — Надеюсь, вы не рассчитываете на то, что этот сброд, эти самоучки, что торчат под окнами замка, выстоят против моих солдат?

— Примерно на это я и рассчитываю, — с безмятежной улыбкой отозвался Гар.