пожар, несомненно начатый врагами Занзибара, помешал завершить эту сделку. Теперь Назет исчезла, растворилась в воздухе.’

- Нет! - Закричал Хэл в свой кляп. Она не могла исчезнуть. Они не могли забрать ее у меня снова, когда мы были так близко, глядя друг другу в глаза. Я не могу потерять ее снова!

- Но мы обеспечим вас кое-чем даже лучшим, чем продажа Назет. Вот оно, убийство Эль-Тазара! Ибо это тот, кого вы видите перед собой, тот, кто борется за свою жизнь ... и кто будет продолжать сражаться, сначала против одного человека, а затем против другого, пока, наконец, не умрет!’

Диктор подождал, пока утихнут аплодисменты, и продолжил свою речь. - ‘Если кто-нибудь из вас попытается снять повязку или кляп, вас застрелят на месте и скормят зверям.- Голос церемониймейстера предупреждал их. - Приготовиться!’

Хэл принял боевую стойку, расставив ноги на ширине плеч, выставив переднюю ногу вперед, а заднюю - под прямым углом к ней. Его колени были согнуты так, что центр тяжести находился посередине между пятками.

Зрители замолчали. Левой рукой Хэл схватил пригоршню цепи, затем взял на себя нагрузку, звенья зазвенели, когда препятствие снова натянулось.

Он услышал крик - «Сражайтесь!» - и толпа взревела от звериного возбуждения.

Внезапно цепь ослабла. Хэл знал, что его противник приближается к нему, поэтому он двинулся вправо, подняв саблю, чтобы защитить свое лицо, когда клинок противника ударил по нему, вызвав первый звон состязания. Затем человек снова отошел, и цепь натянулась туго.

Уши Хэла просеивали шум, который, казалось, кружился вокруг него, но он не слышал ничего, что могло бы помочь ему - ни шагов, ни дыхания противника, так что он мог только догадываться, где находится другой человек. Он шагнул вперед, так что цепь ослабла, затем без предупреждения отступил назад и потянул цепь назад, поворачивая свое тело, чтобы вложить в нее свой вес, и он почувствовал упрямое сопротивление другого человека. Затем он шагнул вперед, рубя саблей направо и налево, вверх и вниз, а толпа радостно кричала, смеялась и улюлюкала.

Но он ни в кого не попал, так и не смог понять, приблизился ли он вообще, или же клинок противника едва не задел его, и он снова выпустил цепь, тяжело дыша через нос из-за зажатого во рту кляпа.

Где ты? Ну же, друг, давай покончим с этим.

Он почувствовал движение справа и взмахнул саблей, чтобы блокировать удар, который мог бы снести ему голову, а затем, найдя друг друга, их сабли запели, клинок против клинка, оба мужчины наносили удары и парировали, когда инстинкт и с трудом приобретенный опыт взяли верх.

Сталь поцеловала его, и Хэл перекатил свой клинок через клинок противника, проходя вперед, чтобы вонзить острие сабли в лицо врага. Удар откинул голову человека, и Хэл почувствовал дикую радость. Клинки зазвенели снова, и он услышал приглушенное ворчание, поэтому он вытянул руку и сделал выпад на звук, направляя свою атаку вперед, и на этот раз он почувствовал, как лезвие врезалось в плоть, прежде чем его противник отбил удар своей саблей.

Теперь его противник был ранен, он должен был быть ранен, и Хэл знал, что должен использовать свое преимущество. Ему пришлось ударить еще раз, прежде чем человек смог прийти в себя, и поэтому он последовал за линией цепи, размахивая своим клинком влево и вправо. Теперь, когда напряжение заставило его сердце бешено колотиться, а мышцы напрячься в бою, Хэл обнаружил еще один недостаток, который добавился ко всем остальным. Из-за кляпа было почти невозможно дышать ртом, а его горящие легкие не могли втянуть достаточно драгоценного воздуха только через ноздри. Пока его тело боролось за воздух, разум Хэла был переполнен ужасом от его слепоты. Он кричал ему, чтобы он отступил от острой стали, которая искала его собственную плоть, чтобы он стал маленьким, чтобы спрятаться. Но спрятаться было негде, и он атаковал, держа саблю в вытянутой руке, как учил его Аболи много лет назад, так что клинок превратился в живое существо, жаждущее крови.

Но на этот раз он нашел сталь, а не плоть, резкий удар послал горячую боль через костный мозг его руки, затем другой человек натянул цепь, и Хэл пошатнулся вперед, потеряв равновесие. Человек пронесся мимо его правого плеча и внезапно оказался позади него, а цепь обвилась вокруг шеи Хэла, душа его.

А потом он начал падать. Он упал на землю, извиваясь, как пойманный угорь, но не смог вырваться. Он не мог дышать. Он почувствовал, как лицо мужчины приблизилось к нему. Слишком близко. Удар локтем в спину. Ноги мужчины пытались обернуться вокруг его собственных, пытаясь связать его, когда он тянул назад цепь. Этот человек был слишком силен. Хэл бился и брыкался, стуча каблуками по земле. На его лице отразилось огромное давление. Его череп вот-вот взорвется. Его глаза готовы были лопнуть.

Теперь здесь не было никакой арены. Никакой лающей толпы. Воцарилась полная тишина, если не считать стука сердца в ушах. Ритм, который замедлялся.

- Я умираю.

- Нет, Генри. Ты не умрешь здесь. Я запрещаю это.

- Отец?

- Вставай, Генри. Убей этого человека и поднимись на ноги. Сделать это сейчас. Мой сын.

Неужели он все еще держит меч? Да. Но силы его были на исходе. Теперь он должен нанести удар. И очень сильно. Он ослабил хватку и перевернул ее, положив ладонь на рукоять и снова взявшись за нее костяшками пальцев, как он держал бы молоток. Закричав в кляп, он резко и быстро поднял саблю рукоятью вперед над головой, и рукоятка врезалась в череп человека.

Каким-то чудом мужчина удержался на месте, втягивая цепь в шею Хэла, но теперь его силы были на исходе, и Хэлу удалось просунуть два пальца, потом три, между железными звеньями и собственной кожей. Достаточно было сделать вдох, и вместе с этим вдохом новая жизнь затопила его вены. Он снова поднял саблю и снова ударил врага по черепу железной рукоятью, и теперь вся его левая рука была зажата между цепью и шеей. Он сбросил ее и пополз прочь от бьющихся конечностей человека, поднимаясь на ноги, спотыкаясь, все еще испытывая головокружение от недостатка дыхания.

Зная, что он должен закончить это, он последовал за цепью назад, рубя землю, как сумасшедший мясник, толпа