— Ну, и что это значит? — полюбопытствовала Булочка.

— Мягко говоря, ни хрена хорошего, — ответил Гера. — Пожалуй, за три часика, как обещал, я вас на место не приведу. Я там, в лагере, по воде в дренажной канаве прикидывал — вроде было неглубоко. А здесь похуже оказалось.

Видно, где-то в верховьях Бузиновки дожди сильнее идут. Подтопило болото. Когда оно нормальное, на этом месте лопата больше чем на четверть штыка не уходит. На полштыка — уже лучше не лезть, а так, как сейчас, — и подавно. Так что напрямую, через болото, не пойдем. Лучше часа два на обход потратить, чем тут проколупаться до темноты.

Фома Неверующий, топавший за Никитой, опять засомневался:

— Запудрил мозги Булке… «До темноты»… А она и поверила.

Умеренный, шедший замыкающим, проворчал:

— Блин, шел бы вперед, попросился: «Дайте я это болото за полчаса перемахну!»

Все ожидали, что дальше пойдут по краю болота, но Гера повел их куда-то вверх, наискось от болота.

— Там опасно, — объяснил проводник. — Я один, может быть, и пройду, а с вами — ни фига. Вот эти двое, что палатку несут, наверняка налетят. Не развернуться там.

— Неужели так много мин?

— Минометных — полным-полно. Вон там, чуть повыше нас, была советская траншея, а немцы вот с того направления долбили по ней из минометов. Те мины, что перелетали траншею или в нее попадали, в основном разорвались, а вот почти все недолеты — остались тут.

— И почему так?

— А потому, что дело было, наверно, весной, когда тут вообще не почва, а каша из дерьма. Взрыватели от удара о такой мягкий грунт — а сверху .еще небось слой воды был! — не срабатывали. Мина в этот ил уходила и там оставалась. А потом были разные годы — одни посуше, другие — по-мокрее. В сухие годы болото подальше уходило, и этот склон подсыхал. Потом с него дождями слой почвы смывало, и те мины, что поближе к поверхности, начинали стабилизаторы показывать. А те, что поглубже ушли, во время «мокрого года» попадали во что-то наподобие плывуна, который их со склона выносил на край болота и ближе к поверхности. А потом опять сухой год, и, глядишь, там, где ничего не было, опять стабилизаторы прут. Прямо как грибы после дождя.

Подъем был не крутой, но очень длинный и сил отнял много.

Вышли на полянку, небольшую, круглую, метров пять в поперечнике, с несколькими пеньками. Гера объявил:

— Леди и джентльмены! На территории, ограниченной вон теми кустами, все проверено. Мин и других взрывоопасных предметов нет. Поэтому можно прогуливаться, курить и оправляться, а также сидеть и отдыхать. В кусты, а тем более за кусты — не заходить! Там ничего не гарантируется.

Дождь перестал моросить, но сидеть на сыром все равно было неприятно. Фома Неверующий не мог найти себе места. Хотя вроде бы пеньков было еще немало.

— Чего ты крутишься, е-мое? — спросил Умеренный. — Сесть негде?

— Ага, негде! — прорычал тот. А затем добавил, но уже вполголоса:

— Мне в кусты надо. А тут бабье это…

— Ну и что?

— Ты еще скажи, в штаны наложить…

* * *

— Ну и что делать собираешься? За кусты пойдешь?

— А вот возьму и пойду, и ни хрена не будет! — прошипел страждущий. — На, подержи автомат.

Гера этого разговора не слышал, он покуривал и растирал немного ноющую ногу. Когда-то, лет десять назад, под одним из его солдат в Афгане рванула малая «итальянка», а его, летеху сопливого, достало за двадцать метров обычным камнем. Открытый перелом склеили успешно, но нога в сырую погоду все же побаливала. Поэтому спохватился он только тогда, когда услышал, как зашелестели кусты.

— Куда?! — рявкнул Гера вслед. — Назад, разгильдяй!

— А пошел ты, козел! — отозвался тот. — Раскомандовался, блин!

— Вернись, говорю! — побелел Гера.

— Да иди ты на… — успело долететь начало фразы. А потом грохнуло. Глухо, с каким-то мерзким скрежетом или скрипом.

— Ложись! — заорал Гера и толканул тех, кто был ближе к нему — охранников, сидевших на ведрах. А Ежик и Никита как по команде свалили на мокрую траву Люську и Светку. Успели за секунду до того, как еще раз, но уже звонко и трескуче шандарахнуло. Взрыв всех на пару минут сделал сухими, поэтому, кроме сильного порыва горячего ветра — взрывной волны, никто ничего ощутить не успел… Эту пару минут лежали не шевелясь, приходили в себя.

— Блин, как в Чечне! — пробормотал Ежик. — Прыгающая!

— Ты там был? — еле ворочая пересохшим языком, спросил Никита.

— Ага… А ты что, тоже? Сообразил?

— Главное, до второго подрыва успеть. Пока не покосило…

— Неслабо чухнуло…

Никита огляделся. Поляна здорово изменилась. Ее засыпало листьями, кусками коры, ветками. Кусты с той стороны, куда уходил Фома, поредели и заметно уменьшились в росте. На высоте одного метра их ветки были начисто срезаны, словно секатором. В двух шагах от Никитиного носа лежала, дымясь и чадя, обгорелая бахила. Из нее торчал обломок кости с прилипшим к нему опаленным и тлеющим обрывком камуфляжной ткани и черная, обугленная коленная чашечка…

Поматывая головами, поднялись все. Кроме Умеренного. Он лежал ничком на траве и не шевелился. Никита подошел. Камуфляжка на спине была наискось пробита не меньше чем в пяти местах, а на затылке под волосами слабо кровенилась дырка.

Подскочил Гера, повернул охранника на бок. Правый глаз, растекшийся в какую-то полужидкую, кроваво-слизистую, киселеобразную массу, размазался по лицу вместе с мозгами…

Светка с Люськой, упав лицами в ладони, взвыли от ужаса. Ежик, ощутив позыв на рвоту, отвернулся. Оба уцелевших охранника, белые как мел, сидели и тряслись.

Гера пощупал пульс, с досадой плюнул и двинулся к кустам. Никита машинально пошел за ним, но проводник бешено зыркнул глазами:

— Куда?! Успеешь еще…

Наступила долгая тишина. Только бабы всхлипывали, да Ежик вполголоса матюкался.

— Что дальше будем делать? — спросил Гера. Светка отпихнула прижавшуюся к ней Люську и проворчала:

— Что-что… Дальше пойдем!

— Ты хорошо подумала? — вновь обратился к Светке Гера. — Мы сейчас двоих оставили там, где ни хрена не должно было произойти. А есть места и покруче.

Там и я хожу с молитвой, и Христа, и Аллаха поминаю. На пути в ту точку, которую ты пальчиком указала, одно такое место будет наверняка. Лес нам только зубы показал, даже пасть не разинул. Подумай!

— Я из этого леса должна прийти либо с тем, что ищу, либо вообще не прийти. Это я знаю точно. И все они, — Светка мотнула головой в сторону своих подчиненных, — пойдут, куда я скажу. Если ты, Гера, идти не хочешь — вопрос другой. Я привезу тебе Хрестного, и он сам с тобой разберется. Это может похуже мины оказаться.