«Отстань! — часто думал Джорам, охваченный раздражением. — Отстань и дай мне вздохнуть спокойно!»

Но, несмотря на это, жизнь среди чародеев вполне устраивала Джорама; он раньше даже не думал, что его может что-то настолько устраивать. Хотя он до сих пор продолжал притворяться, будто владеет какой-то толикой магии, юноша с легкостью добивался этого с помощью приобретенной в детстве ловкости рук. В селении Техников были и другие люди, не прошедшие Испытания, так что Джорам больше не ощущал себя ни уродом, ни изгоем.

Благодаря тяжелому физическому труду Джорам вырос сильным и мускулистым. Складки, оставленные на его лице постоянной горечью и гневом, немного разгладились, хотя от его густых черных бровей и пронзительно взгляда темных глаз многим становилось не по себе. Чудесные черные, блестящие волосы юноши теперь почти всегда были спутанными и неухоженными — ведь рядом с ним не было Анджи, чтобы каждый вечер их расчесывать. Но Джорам отказывался подстричься. Вместо этого он заплетал волосы в косу, и толстая коса ниспадала почти до пояса.

Ему нравилось работать в кузне. Придавая форму бесформенной руде, делая из нее полезные инструменты и оружие, Джорам испытывал удовлетворение сродни тому, какое, должно быть, ощущали другие люди, обращаясь к магии. На самом деле техника зачаровала Джорама. Он часами напролет слушал Андона, пересказывавшего ему легенды о древних временах, когда чародеи Девятого Таинства правили миром при помощи своих ужасающих и чудесных машин и механизмов. При помощи неких таинственных способов молодой человек сумел докопаться до сокрытых текстов, написанных после Железных войн чародеями, бежавшими от гонений. Описания тогдашних чудес вызвали у Джорама жгучий интерес, и он просто кипел от злости, понимая, сколь многое было утрачено.

— Мы могли бы снова править миром, если бы у нас были все эти штуки! — не раз повторял он Мосии. Когда после приступов черной меланхолии Джорам впадал в лихорадочное, возбужденное состояние и делался очень разговорчивым, его мысли всегда сворачивали именно в этом направлении. — Порошок, мелкий, словно песок, при помощи которого можно сносить стены; машины, швыряющие огненные шары...

— Смерть! — в ужасе восклицал Мосия. — Джорам, о чем ты говоришь?! Это же машины смерти! Именно за это Техников и объявили вне закона!

— А кто их объявил вне закона? Каталисты! Потому что они боялись нас! — парировал Джорам. — А что касается смерти, люди умирали и от рук Мастеров войны, Дкарн-дуук, — или, что еще хуже, они мутировали, изменялись до неузнаваемости. Но ты только подумай, Мосия, чего мы могли бы добиться, если бы объединили магию и технику!..

— Вот об этом Блалох и думает, — пробормотал Мосия. — Вот твой правитель, Джорам. Мятежный чародей.

— Возможно, — пробормотал Джорам со странной улыбкой, заметной лишь по глазам. — А возможно, и нет...

Одна из древних книг стала для него настоящей находкой. Эта находка и заставила его работать в кузне по ночам — но результаты были неутешительны. Ему не хватало ключа, чтобы понять все до конца. Потому-то его эксперимент и провалился. Но теперь Джорам обдумывал иную возможность. Быть может, ему удастся найти ключ в совершенно неожиданном месте — у каталиста. Наконец-то его осенила догадка по поводу того, что могли означать эти странные символы, которые то и дело встречались в тексте. Это были числа. Ключом была математика.

Но Джорама раздирали противоречивые чувства. Он ненавидел этого каталиста. Сарьон принес с собой горестные воспоминания — воспоминания об историях Анджи, о каменной статуе, память о том, что он, Джорам, — Мертвый, о том, что он — убийца. Мирная, спокойная жизнь Джорама разбилась вдребезги. Его вновь принялись мучить прежние сны, а возобновившиеся приступы меланхолии грозили довести юношу до сумасшествия. Когда каталист только появился в селении, Джорам не раз думал, не оборвать ли ему жизнь этого человека, как он уже сделал однажды с другим. Он часто ловил себя на том, что стоит с большим, гладким камнем в руке и вспоминает, как легко это было. Он отчетливо помнил, как швырнул этот камень, помнил звук, с которым камень врезался в голову надсмотрщика.

Но он не убил каталиста. И причина, как говорил себе Джорам, крылась в том, что он обнаружил, что этот человек знает математику. В голове у Джорама начал формироваться план, становясь постепенно столь же крепким и острым, как железные клинки, которые он ковал.

Каталист ему пригодится. Джорам мысленно улыбнулся. Каталист даст ему Жизнь — в некотором смысле слова. «Мне нужно подождать и присмотреться к нему, что он за человек», — сказал себе Джорам. Слабый и невежественный, как отец Толбан, или в нем все-таки есть нечто большее. Одна вещь говорила в пользу каталиста — этот человек был на удивление честен с ним. Не то чтобы Джорам ему доверял... Юноша едва не расхохотался — настолько нелепой показалась ему сама эта мысль. Нет, он не доверял каталисту, но относился к нему со сдержанным уважением.

Вскоре должно было произойти истинное испытание. Джорам, как почти все в их отряде, ждал, желая увидеть, как поведет себя Сарьон, когда Блалох прикажет ему помогать налетчикам грабить крестьян.

— Как ты думаешь, правильно ли мы поступаем? — спросил однажды вечером Мосия, когда они лежали под деревом на груде опавшей влажной листвы и не могли согреться, даже завернувшись в одеяла.

— Правильно? Ты о чем? — пробормотал Джорам, безуспешно стараясь устроиться поудобнее.

— Ну, что мы забираем еду у этих людей...

— Опять ты говорил с этим старым ханжой? — глумливо поинтересовался Джорам.

— Вовсе нет! — огрызнулся Мосия. Он привстал на локте и повернулся к другу — черному силуэту в безлунной и беззвездной ночи. — Я сам об этом думаю… Джорам, эти люди такие же, как мы. Как мои отец и мать и как твоя мать.

Из темноты раздалось резкое, сердитое шуршание, но Мосия не стал обращать на него внимания.

— Ты же помнишь, какие здесь суровые зимы. Что, если бы бандиты украли запасы у нас?

— Значит, нам бы не повезло, как сейчас не повезет им, — холодно ответил Джорам. — Вопрос стоит так: мы или они. Нам нужна провизия.

— Мы могли бы купить...

— На что? На наконечники для стрел? Кинжалы? Наконечники для копий? На инструменты Девятого Таинства? Ты что, вправду думаешь, что эти крестьяне станут торговать с чародеями, продавшими душу силам Тьмы? Ха! Да они скорее умрут, чем согласятся кормить нас.

Разговор угас. Джорам перевернулся на другой бок и отказался продолжать беседу. А Мосия никак не мог успокоиться: у него в ушах все звучали последние слова друга.

Они скорее умрут...

Сильный, холодный ветер, дующий с океана, унес прочь дождевые облака, угнал их обратно на юг, во Внешние земли. Дождь прекратился, и выглянуло солнце. Впрочем, его тусклые осенние лучи почти не грели; и уж конечно, им не под силу было справиться с пронизывающим ветром, без труда забирающимся под мокрую одежду. Что, естественно, не улучшило настроения членов отряда. Когда дождь прекратился, Блалох погнал своих людей вперед. Иногда они ехали даже в темноте, если ночь выдавалась ясная. Могучие дубы и орехи — типичная для Внешних земель растительность — сменились соснами. Чародеи сделались осторожнее: отряд уже находился на границе цивилизованных земель. Наконец они остановились на берегу реки, разбили лагерь и провели там три дня: рубили деревья и вязали из бревен грубые плоты.