искусство. Ибо он учил не от человеческой мудрости, но от благодати Духа Божия, тайно вещающего к нему, как к другому Иеремии: Я вложил слова Мои в уста твои (Иер. 1:9). И говорил блаженный еще много душеполезного, иное — от себя, иное — от апостольских изречений, отеческих завещаний и постнических слов Василия Великого, жизни которого он подражал и богомудрые писания которого особенно любил. Из многих больших поучений его хорошо привести на память следующее небольшое:

«Умоляю вас, братия, ради любви Господа нашего Иисуса Христа, предавшего Себя за наши грехи, позаботимся, наконец, о своих душах, поскорбим о суетности прошлой жизни и поревнуем о будущем, во славу Бога и Сына Его; не будем пребывать в лености и настоящем расслаблении, проводя нынешний день в унынии и отлагая начало добрых дел на завтра, чтобы нам не оказываться пред Судьею наших душ без добрых дел, не быть изгнанными из чертога радости, не плакаться праздно и безнадежно о дурно прожитом времени жизни, рыдая тогда, когда не будет никакой пользы в раскаянии: ныне — время благоприятное, ныне — день спасения. Настоящий век — покаяния, а будущий — воздаяния, этот — делания, а тот — получения награды, этот — терния, тот — утешения. Ныне Бог — Помощник для обращающихся от злого пути, а тогда Он будет страшным Судьей человеческих дел, слов и помышлений, от которого ничто не может укрыться. Ныне мы наслаждаемся Его долготерпением, а тогда познаем Его правосудие, когда воскреснем одни в муку вечную, другие в жизнь вечную, и получим каждый по своим делам. Долго ли нам медлить повиновением Христу, призывающему нас в Свое Небесное Царство? Не пора ли нам опамятоваться? Не пора ли обратиться от суетной жизни к Евангельскому совершенству? Как мы посмотрим на страшный и ужасный день Господень, когда стоящих одесную493 Бога и близких к Нему по добрым делам примет Царство Небесное, а находящихся ошуюю494, отверженных за неимение добрых дел, скроют геенна огненная, тьма вечная и скрежет зубовный? Мы говорим, что желаем Царства Небесного, а как его получить, о том не заботимся. Не потрудившись нисколько над исполнением заповеди Господней, мы надеемся, по суетности нашего ума, на честь равную с теми, которые боролись против греха до смерти».

Поучая так своих учеников, преподобный побуждал их к последней ревности о спасении. Хотя он был во всем кроток нравом, однако, там, где совершалось насилие над благочестием, он был подобен палящему огню, или рубящей секире, или неодолимому воинскому оружию.

В то время царствовал Анастасий495, унаследовавший державу после Льва Великого496 и Зенона497. Вначале его царствование казалось подобным сладостному раю, впоследствии же оказалось как бы полем погибели. Он сделался подобным тем пастырям, которые растеривают и губят свое стадо и поят овец мутною водою; ибо он совратился в ересь Евтихия и безглавного Севера498 и смущал ею Церковь Божию, отвергая Халкидонский четвертый Вселенский собор святых отцов, изгоняя православных епископов с престолов их, а еретических поставляя на их места, и склоняя к единомыслию с собою многих из православных — одних угрозами, других почестями и дарами. Он дерзнул коснуться своим льстивым коварством и сего непоколебимого в вере столпа, преподобного отца нашего Феодосия. Попытка обольщения заключалась в том, что он прислал преподобному тридцать литр499 золота — как бы для пропитания и одеяния нищих и на нужды больных, на самом же деле — стараясь снискать расположение к себе преподобного, которого слушала вся Палестина, разуму и совету которого она следовала. Великий отец, понимая лукавство царя, был как бы орел, летающий в облаках, недоступный и недосягаемый, который скорее сам мог уловить своего ловца. Он не отказался от присланного золота, чтобы не показаться безрассудно презирающим веру царя и не подать повода к его гневу, чтобы, кроме того, милостынею, совершаемою на это золото, исходатайствовать ему у Бога милость, для наставления его на путь истинный. Но милостыня не имела никакого успеха, потому что золото было прислано не по правде, а с лукавством. Царь получил надежду иметь в лице Феодосия своего единомышленника, так как он принял золото; но напрасна была его надежда.

Наступило время, когда царь стал требовать от преподобного, чрез своих посланных, исповедания веры, на которое он рассчитывал, именно — согласного с учением Евтихия и Севера. Преподобный, собрав всех пустынников, твердо восстал, как муж сильный и вождь духовного воинства, против еретического зловерия, царю же отвечал следующим посланием:

«Царь! Когда нам предстоит одно из двух: или жить нечестиво, лишившись, в следовании за безглавным и свободы, или честно умереть, последуя истинным догматам святых отцов, — то знай, что мы предпочитаем смерть, ибо не принимаем новых догматов, но следуем законам ранее живших отцов. А тех, которые утверждают, помимо этого, иное, благочестиво отвергаем и предаем проклятию, и не примем никого, рукополагаемого безглавными, по принуждению. Да не будет с нами сего, Христе-Царю! Если же случится что-либо подобное, то, призвав во свидетельство истины Бога, ныне хулимого ими, будем противиться даже до смерти. Как за отечество, так и за православие с радостью положим наши души — даже в том случае, если увидим эти святые места погибающими в огне. Ибо какая нужда в одном только наименовании — называться святыми местами, если на самом деле эта святыня терпит ругательство от еретичествующих? Мы никаким образом не решимся не только сказать, но даже помыслить что-либо несогласное со святыми Вселенскими соборами. Первый из них украшается тремястами восемнадцатью отцами, которые собрались на Ария500, и, предав окаянного анафеме, отсекли от тела Церкви; ибо он отчуждал Сына от существа Отца — по естеству и вводил догматы неправой веры. Второй собор, по внушению Божию, собрался в Царьград на Македония, который хулил Святого Духа. Третий величественно сошелся в Ефесе501 на скверноязычного и нечестивого Нестория, хулившего воспринятую от Пречистой Девы плоть Христову502. После сего был собор шестисот тридцати богоносных отцов в Халкидоне, которые изрекли согласное с первыми соборами и пояснили сказанное ими. Они отсекли от священного тела Церкви окаянного и злочестивого Евтихия, вместе с Диоскором, и утвердили апостольскую веру, всякого же мыслящего противно ей отлучили от Церкви Христовой. За противление сим соборам да возгорится на нас огонь, да будет изощрен против нас меч, да постигнет нас лютейшая смерть, и даже, если возможно, вместо одного раза, смерть пусть постигнет нас бесчисленное множество раз. Мы же ни