— Не будет никакой помощи, — равнодушно сообщаю наконец правду.

Тишина: народ не верит своим ушам. Странно, но первым на вопрос решается Тук, не имеющий здесь вообще права голос подавать:

— Это как это не будет? Вы ж говорили…

— А так, не будет: ни Кенгуд, ни его солдаты, ни маршалы, ни генералы — никто понятия не имеет, что мы движемся к границе, и встречать нас, естественно, не собираются.

В полной тишине неожиданно расхохотался епископ, отвесил в мою сторону ироничный поклон:

— Браво, сэр полуденный страж! Если вы когда-нибудь займетесь торговлей или политикой — сделаете неплохую карьеру! Надуть и своих и чужих — надо уметь!

— Еретик, ты это о чем? — обескураженно уточняет Арисат, все еще приходя в себя после новостей о моем грандиозном вранье.

— Эх, бакаец, неужели ты еще не понял? Дан, вы сами объясните или мне этим простофилям глаза раскрыть?

— Раненого к лекарке и объявить общий сбор. Сам объясню. Сразу всем.

На плечо вернулся чуть успокоившийся Зеленый, покосился в сторону изрубленного тела твари, злобно прошипел:

— Ну как тебе, красотка, наши моряки?!

Почему-то никто даже не улыбнулся…

* * *

Полторы тысячи человек: опытные воины и боязливые крестьяне, мастеровые еретики и женщины, не знавшие косметики, дети и старики… Последних очень мало — трудно им при такой жизни приходится. С темного неба временами покрапывает дождь, безветренно, тихо. Огромная толпа стоит молча, лишь в задних рядах монотонно хнычет беспокойный младенец. Все уставились в одну точку — на отрубленную голову, болтающуюся под моей рукой.

Волосы у Йены были очень длинные…

— Я такой же человек, как и вы. Про нас говорят разное, но мы не волшебники. Я понимал, что вывести вас из опоганенных земель будет непросто, но у меня был способ облегчить эту задачу. Вот мой способ. — Поднимаю голову. — Тварь, захватившая тело Йены, думала, что знает про нас все. Мне оставалось лишь придумать план, который устроит нечисть полностью. Чего они хотят от нас? Ну? Кто подскажет?

— Так вроде нас и хотят, — несмело отозвался кто-то из задних рядов.

— Стариков посекут, остальных затащат в убежища. Кроме детей — тех на острова или к демам. — Это уже Арисат добавил.

— Верно, им нужны мы. Вас до сих пор не раздавили только потому, что поганым не до этого — у них на границе проблемы. Но и выпускать вас они не собирались — по морю быстро не пройти на стругах и плотах: имея эту тварь в шпионах, они заранее узнали бы о вашем выходе и послали навстречу флот боевых галер. Шансов в морском сражении вообще нет — вот и осталось нам одно: сушей идти. Куда идти? Туда, где хищнику нас удобнее сожрать, иначе они бы не позволили нам ехать по их земле спокойно. А где ему удобнее? Конечно, на границе — хорошо освоенное ими место, где располагаются основные силы. Они знают, что мы идем к большому броду. Нас там ждут. Их много — нам ни за что не прорваться.

Толпа охнула, загудела сотнями голосов.

— Тихо все! Я ведь не говорил, что поведу вас на убой! Не за тем столько времени кормил эту тварь и ее хозяев небылицами! Они ждут нас на большом броде?! Пусть ждут! Мы не пойдем туда — мы пойдем к малому! Если вся погань собралась на западной переправе, то на восточной ее много быть не может. Они знают, что дороги туда нет, — с телегами не пройти. Не ждут от нас того, что мы их бросим. Это ведь странно — зачем тогда столько тащили, теряя время? У нас есть шанс пройти. Дойдут, наверное, не все, но тут уже не моя вина — я сделал все, что мог. Если бы я ошибся… Не хочу даже думать о таком… Дорога будет трудной — идти будем без привалов, в темноте. Если наткнемся на погань, то даже мелкая шайка нас потреплет серьезно. Телеги, разумеется, оставим, как и все добро, — идти будем с пустыми руками. Взять можно только самое необходимое. Если кто-то нагрузит себя как ишак и отстанет — никто его ждать не будет. Отставшие попадут к тварям, так что хорошо подумайте, прежде чем взваливать на плечо большой мешок. Я знаю, что без имущества в чужой земле придется несладко. Но вы не будете голодать. Арисат! Покажи им сердце!

Воин поднял руку — на ладони темнела странная пакость, вырезанная из тела Йены.

— Видите? Это черное сердце. Оно мое по праву: никто из вас не заподозрил, что Йена уже не человек, — ни о каких разделах не хочу даже слушать. Стоит эта гадость целое состояние. Я не стану его забирать себе — за него можно получить столько денег, что хватит и на еду, и на семена, и на инструменты, и вообще на все, что вам потребуется. Так что не надо рисковать из-за барахла — спасайте только жизни. Единственно — можно взять коров и лошадей. Где пройдет человек, там и они должны пройти. Но если не получится, бросайте их без жалости. И еще: хоть я здесь главный, но походом руководил, по сути, Арисат. Он хорошо делал свою работу, и воин отличный, но управлять большими силами ему трудно — не хватает опыта. У меня тоже не хватает… Нашим походом с этой минуты будет командовать епископ Конфидус. Тихо все! Я знаю, что многим присутствующим он не по душе, да и трудно бакайцу подчиняться иридианину. Но сегодня нет ни бакайцев, ни иридиан — есть просто мы. Епископ в свое время командовал большим отрядом наемников: сражался против погани в чистом поле и защищал города. Он умеет это делать. И я не принимаю его возражений — на один день он должен забыть про религию: пусть спасает свою паству. Сегодня им нужен воин, а не священник. Если кто-то не выполнит его приказа или осмелится высказывать ему неодобрение по поводу происходящего, я не стану убивать такого придурка. Я просто отрежу его ноги и заботливо прижгу их факелом, чтобы не истек кровью раньше времени. Вы уже знаете, как ловко я могу отрезать то, что мне понравилось. Подумайте: каково будет валяться без ног на тропе, ожидая, когда подоспеет погоня? Вам этого хочется? Что — есть возражения? Нет? Ну тогда, Конфидус, ваше слово. Эти люди ждут приказов.

Покачав головой, епископ вздохнул:

— Дан, вы не оставляете мне выбора.

— Вы что, отказываетесь?

— Я? Смеетесь… разве можно после таких слов отказаться… Нехорошо получилось, но вы поступили правильно — придется мне вспомнить былое…

Развернувшись к толпе, Конфидус пронзительным голосом, не терпящим возражений, скомандовал:

— Теперь собирайтесь — и быстро выходим! Погань знает, что мы двигаемся очень медленно, и будет ждать нас на переправе к вечеру! Если не будем спать на ходу, до малого брода доберемся утром — пока они это поймут, пока кинутся вдогонку, мы уйдем далеко! Я надеюсь на это! И еще: по дороге нам будут встречаться заросли! Те из вас, кто не в ополчении и не в дружине, должны заготовить по два кола — чем толще и длиннее, тем лучше, но не перегружайтесь! Те из вас, кто на подходе к броду окажется без кольев!.. В общем, не советую без них туда приходить! Чего стоите?! Бегом все!

Опять развернувшись ко мне, епископ покачал головой:

— Дан, погань все равно пронюхает про это. Мы не можем двигаться с ее скоростью — легко догонит.