Хэм сидел в гостиной наедине с Натом, живым шестилетним доказательством его преступления. С каждым годом мальчик становился все больше похож на Хэма – вместе с этим росло и сознание вины. Теперь к ней добавились три убийства.

Он приговорен, и долина реки Гудзон – его тюрьма. Освободиться он сможет, только если покинет Найтсвилл, уедет на край света из этих мест, где все служит напоминанием, как черные траурные повязки на рукавах скорбящих.

– Хэм, а что все-таки произошло с Крис? – повторял и повторял Нат, словно заезженная пластинка.

– Она сильно ушиблась. Упала, наверное. Я сам не видел, меня там не было.

Хэм подошел к окну, распахнул его, глотнул свежего воздуха. Наедине с Натом у него неизменно возникало ощущение удушья.

– Но ты же повез ее на танцы. Я слышал, как мама с папой говорили, что какие-то парни ее побили.

Хэм рукавом вытер пот с лица.

– Да, правда, я и забыл. Крис бегала по пляжу с этими ребятами. Ну знаешь, как мы иногда играем втроем, ты, я и Крис. Она упала и ушиблась.

Мальчик подошел к нему, взял за руку.

– Она стала какая-то странная, Крис. Как будто спит с открытыми глазами. Я с ней говорю, а она не слышит.

Хэм внутренне содрогнулся. Господи! И это тоже его вина! Она флиртовала с Джейком Спенсером только для того, чтобы вызвать в нем ревность. Так сказала Келли. Ведьма Келли… Но нет, он не должен перекладывать вину на нее. Пять лет Крис бескорыстно любила его. Вина его не в том, что он не ответил на ее любовь, как положено мужчине. Он виновен в том, что не сказал ей правду. Он слишком часто отворачивался от девушки.

Хэм положил руку на плечо Нату.

– С Крис все будет в порядке, вот увидишь. Не беспокойся, Нат.

С неловкостью, так похожей на его собственную, мальчик потерся о Хэма, как собачонка в поисках ласки.

– Я счастлив, что ты мой брат, Хэм. Я люблю тебя.

У Хэма что-то сжалось в горле. Не сразу удалось ответить. Поглаживая плечо Ната, он ждал, пока пройдет спазм.

– Я тоже этому рад.

Джейн Хатауэй молча стояла в дверях, наблюдая за ними. Всегда, когда она видела их вместе, у нее возникало странное и необыкновенно сильное ощущение, которое она не могла определить.

Хэм почувствовал ее присутствие и повернул голову. Она смущенно кивнула.

– Доброе утро, мистер Найт. Миссис Мейджорс сказала, что, если хотите, можете, подняться к мисс Крис.

– Спасибо, мэм. Иду.

Он наклонился к мальчику, положил руки ему на плечи.

– Натаниэль… ты знаешь, ведь твоего дедушку звали так же. Он бы тебя очень любил, если бы дожил.

– Дедушка?! – рассмеялся Нат. – Я знаю, что моего отца звали Натаниэль. Хэм, он был и твоим отцом. А дедушку звали Сайрус. Вот подожди, я расскажу Келли и Крис. Крис засмеется и сразу поправится.

Хэм онемел. В первый раз за все время он так оговорился. Дурной знак. Еще одно доказательство того, что пришло время исчезнуть отсюда. Он со страхом взглянул в направлении двери. Не услышала ли случайно гувернантка? Однако Джейн Хатауэй уже вышла из комнаты.

Хэм наклонился к мальчику.

– Пожалуйста, Нат, никому об этом не говори. Они и так меня считают дурачком. Представляешь себе, что это такое – взрослый человек забыл имя своего отца. – Он рассмеялся деланным смехом. Нат присоединился к нему.

– Ладно, Хэм, обещаю, что никому не скажу.

– Вот и молодец. – Хэм взъерошил ему волосы. – Ладно, я пошел наверх, к Крис.

– А потом поиграешь со мной?

– Очень жаль, Нат, – ответил он с искренней печалью, – нет времени. Видишь ли, мне нужно попасть на трехчасовой поезд из Найтсвилла.

– А куда ты едешь?

– По делам. Как твой отчим. Он ведь все время ездит по делам, правда?

– Точно. Как бы мне хотелось поехать с тобой!

– Мне бы тоже этого хотелось, Нат. Очень хотелось… Ну, прощай, сынок.

Он вышел из комнаты и поднялся по лестнице.

Келли встретила его в холле, у дверей спальни Крис.

– Как она?

– По-моему, немного получше. Она произнесла твое имя.

– Ты говоришь так, будто она ребенок.

– Она именно так себя ведет. До сих пор произносила только два слова – «да» и «нет».

Хэм встревожился:

– Мне казалось, что за это время шок должен пройти.

– Доктор опасается, что все зашло гораздо глубже. Душевная травма, которую не излечить за один день.

– Какой ужас… Это моя вина, но теперь уже ничем не поможешь. Если бы я мог что-то исправить!

– Ты родился для того, чтобы быть распятым на кресте. – Она усмехнулась. Скрестила руки на груди. – Если ты так стремишься исправить содеянное, почему бы тебе не жениться на Крис?

Ему захотелось разбить ей лицо или обхватить руками шею и задушить. Возможно, он бы с собой не совладал, если бы не Джейн Хатауэй. Гувернантка вышла из комнаты Крис.

– Она вас ждет, мистер Найт.

Хотя слова Ната и Келли должны были его насторожить, к такому он оказался не готов. Хорошенькая гипсовая кукла… Похоже, она обрадовалась его появлению.

– Она в первый раз улыбнулась, – прошептала Келли за его спиной.

Он подошел к Крис. Взял ее за руку.

– Тебе лучше?

Наклонился, заглянул ей в глаза.

– Хэм.

Он совсем растерялся.

– Крис… Прости меня за то, что произошло на танцах.

– Хэм-м!

Животный вой, полный беспредельного отчаяния, потряс все его существо. Голова ее свесилась на грудь. Она зарыдала в голос. Слезы полились по его рукам. Внезапно Крис выпустила его руку и оттолкнула его с такой силой, что он едва не упал. Истерический вой становился все громче, все отчаяннее. Она колотила кулачками по подлокотникам кресла.

– Хэм!

Он воспринял это как приговор. Резко повернулся, наткнулся на Келли, ударился коленом о маленький столик, перевернул его. Стакан, графин с водой, склянки с лекарствами со звоном полетели на пол. Окончательно потеряв голову, Хэм выскочил из комнаты, промчался мимо испуганной гувернантки, поднимавшейся по лестнице.

– В чем дело? Что случилось с мисс Мейджорс?

Келли бежала вслед за Хэмом. Ответила на бегу:

– Попробуйте ее успокоить, Джейн. Дайте ей красную пилюлю. Скорее!

Она нагнала Хэма уже за дверью дома, на нижней ступеньке крыльца. Еще секунда – и он сел бы в свой грузовичок.