Мне очень грустно упоминать об этом, но в результате Берти выпороли. Я была очень расстроена, потому что он был так еще мал, но Альберт сказал, что иногда наказание необходимо, и добавил, что оно для него, пожалуй, более мучительно, чем для ребенка.

Леди Литтлтон была так расстроена, что я боялась, что она уйдет. Я думаю, она так бы и поступила, если бы не считала, что ее присутствие необходимо для защиты Берти.

— Он такой маленький, — повторяла она мне, — он ведь еще ребенок.

— Дорогая леди Литтлтон, — отвечала я, — мне известна ваша любовь к детям, но отец Берти знает, что для него полезнее. Берти ожидает высокое положение, и он должен быть к нему готов.

Я должна признаться, что слышать рыдания Берти было невыносимо, но я убедила себя, что Альберт прав и Берти нуждается в исправлении.

Одним сентябрьским утром мы поднялись без четверти шесть. Викки была очень возбуждена и готова к отъезду. Фатиму и маленького Альфреда принесли проститься с нами, с ними явился и очень смирный Берти. К семи мы были уже готовы сесть в экипаж, который должен был доставить нас на железную дорогу и в Пэддингтон, где нас ожидала карета, чтобы продолжить путешествие в Вулвич, а через два дня — порт Данди, где нам устроили великолепный прием.

Северо-запад Шотландии прекрасен! У меня особое чувство к этим местам, как и у Альберта. Я была так рада, что Альберт научил меня ценить эту страну.

Это была великолепная поездка! Мы гуляли с Альбертом, и он катал Викки и меня в фаэтоне, запряженном пони. Он привлекал наше внимание ко всем интересным местам. Он так старался, чтобы мы ничего не пропустили. Я много рисовала, а Альберт охотился на оленей. Однажды я даже подумала, что он заблудился на болоте. Но все кончилось благополучно.

Викки наслаждалась каждой минутой нашего путешествия. Она чувствовала себя очень взрослой, сопровождая папу и маму в их поездке. Щеки у нее порозовели, глаза блестели, и, когда я сказала, что, по моему мнению, она полнеет, Альберт с восторгом со мной согласился.

Альберт сказал, что Викки должна изучать гэльский[50]язык, и Викки, которая всегда всем живо интересовалась, в отличие от вялого Берти, тут же приступила. Альберт восхищался ею и громко засмеялся, когда она пыталась произносить названия гор. Как радовала его Викки и как я была счастлива, что я подарила ее ему! Но все хорошее быстро кончается, и нам пришлось вернуться в Букингемский дворец.

Не успели мы вернуться, как сэр Роберт сказал, что мы должны принять Луи Филиппа. Мы с Альбертом были озадачены, так как со времени эпизода на Таити[51]наши отношения были довольно напряженными. Но сэр Роберт объяснил, что он желал, чтобы отношения с Францией оставались сердечными и что это будет очень важный политический визит. Альберт сразу его понял и сказал, что мы свою роль выполним.

Альберт отправился в Портсмут с герцогом Веллингтоном, чтобы встретить короля, а затем его привезли в Виндзор, где мы приняли его в парадных апартаментах. Он обнял меня очень по-отечески. Он всячески старался показать свое расположение, и был очень любезен. Он сразу же сказал, что не забыл то доброе отношение, которое выказали ему в Англии в период его изгнания из собственной страны, и как его всегда огорчают осложнения между нашими странами.

Начало визита было обнадеживающим, и я подумала, что наши опасения были напрасными.

— Вы первый король Франции, посещающий Англию, — напомнила я ему, когда мы поднимались по парадной лестнице.

— Я надеюсь, что этот визит принесет нам обоим добрые плоды, — ответил он и потом сказал что-то о великолепии замка.

Мы поднялись в Белую гостиную, где был сервирован завтрак. Мама была там. Она теперь почти всегда была с нами. Альберт говорил, что так и следует, и я соглашалась с ним и была счастлива забыть прошлое.

За ужином мы рассказали королю о нашей поездке в Шотландию, откуда мы вернулись только неделю назад.

— Быть может, мне следовало отложить мой визит? — сказал Луи Филипп.

— Вовсе нет, — заверила я его, — возвращение домой после чудной природы Шотландии показалось немного… пресным, но ваш визит внес большое оживление в нашу жизнь. Он был очень благодарен за такое расположение и очень лестно отозвался о замке.

Альберт рассказал, скольких гостей мы принимали в Виндзоре — короля Прусского, русского императора, герцога Саксонского и вот теперь — короля Франции.

Привели Викки и представили ее королю. Она вела себя безукоризненно, и он восхищался ею, также как и замком.

Позже состоялись переговоры Роберта Пиля и Эбердина, нашего министра иностранных дел, с Луи Филиппом и министром иностранных дел Франции Гизо. Альберт и я присутствовали.

Луи Филипп был очень откровенен. Он упомянул об эпизоде на Таити и намекнул, что мы придали ему слишком большое значение. Французы, сказал он, понимают принципы переговоров по-другому, чем англичане, они любят поднять трезвон.

— Как форейторы, — добавил он с улыбкой. — И они не задумываются о том, какие это может иметь дурные последствия. Они менее спокойны, чем вы, англичане. Но война… нет… нет! Франция не может воевать с Англией, владычицей морей… с Англией, являющейся величайшей империей в мире.

Я наслаждалась этим разговором и думала, как приятно заниматься государственными делами в такой обстановке.

На следующий день мы пригласили Луи Филиппа в Хэмптон-Корт. У короля было вполне естественное желание увидеть дом, где он жил, находясь в изгнании, поэтому мы поехали в Хэмптон, а потом в Клермонт.

Когда мы вернулись в Виндзор, нас ожидала толпа, выкрикивавшая приветствия. Я была рада, что у народа не было враждебности к Луи Филиппу и его приветствовали по-доброму.

Я пожаловала ему орден Подвязки. Визит был очень успешный, сэр Роберт был доволен, и я удовлетворена, что все прошло так хорошо. Особенно мне понравилось отношение Луи Филиппа к Альберту, которым он явно восхищался.

— Он многого достигнет, — сказал он мне. — Он мудр, он не выставляет себя на передний план. Чем больше его узнаешь, тем больше его уважаешь. Он всегда даст вам хорошие советы.

Я с горячностью согласилась, сказав, что подобное мнение высказал и русский император. Я буквально расцветала от удовольствия, когда видела, как люди ценят моего возлюбленного Альберта.