О том, чтобы повернуть назад, речи не было. Туда им было не дойти, потому что возвращаться назад было гораздо дальше, чем если идти вперед!

Расползаясь и отвлекая противника беглым огнем, «духи» попытались обойти позиции федералов с флангов, чтобы взять их в клещи, но из этого ничего не получилось, потому что там были голые, где невозможно спрятаться и укрыться, скалы.

Несколько «чехов», которые решились выползти на склоны, легко сняли снайпера. Больше туда никто не совался.

Здесь, в ущелье, никакие обходные и прочие маневры не проходили — здесь можно было атаковать только в лоб! Только чтобы успеть добежать до окопов, прежде чем тебя убьют, забросать их гранатами и, ворвавшись на позиции, в рукопашной схватке, используя штыки и приклады, добить оставшихся в живых бойцов.

Иначе никак!

Третья атака принесла первые потери. На этот раз «духи» атаковали, пустив в ход подствольники. Ухнули выстрелы, и сверху, с неба густо посыпались гранаты. Десантники упали на дно окопов, вжимаясь в землю.

Одна из гранат свалилась точнехонько в окоп, рванув в гуще тел. Два бойца были разорваны в клочья, одному оторвало руку, и он, страшно крича и матерясь, поддерживая рукой перебитую, болтающуюся на мышцах кисть, юлой закрутился на дне окопа, разбрызгивая во все стороны кровь.

Когда наступила оглушительная после взрывов тишина, бойцы полезли на бруствер и увидели атакующие цепи. Уже совсем близко увидели. «Духи» бежали молча и страшно.

Никто не кричал «Огонь!» и не отдавал никаких распоряжений — всем и так все было ясно, без всяких приказов!

Десантники стреляли в упор, длинными очередями, в секунды опустошая рожки, не глядя отбрасывая их в сторону. Идущие впереди боевики спотыкались на ходу и падали, уткнувшись лицами в землю. Но за ними шли другие.

Гранаты! Тут могли помочь только гранаты!..

Бойцы дрожащими пальцами потянули из подсумков «лимонки».

Рвануть из запала кольцо и швырнуть гранату как можно дальше, в самую гущу наступающих цепей!.. Но не сразу — с оттяжкой в одну-две секунды, чтобы их нельзя было, поймав на лету, бросить обратно.

Раз.

Два!..

Один за другим захлопали частые взрывы, почти сливаясь в один взрыв. По стволам деревьев, по веткам, по листве, по камням и по живым людям хлестко ударили осколки!

Еще дым не осел, еще поднятые вверх, сыплющиеся дождем комья земли и камни не отбарабанили по каскам, а десантники уже, выпрямившись в рост, открыли огонь из всех стволов.

Длинные очереди находили, сшибали с ног раненых и уцелевших, но пока еще оглушенных, не пришедших в себя боевиков, попадали в мертвых, шевеля их тела.

«Духи» огрызались встречными очередями, но это было всего лишь неорганизованное сопротивление.

Пригибаясь и отстреливаясь, они побежали назад.

Бойцы вопросительно смотрели на командира.

Они ждали команды, чтобы броситься в контратаку, чтобы опрокинуть и погнать «духов», расстреливая их в спины…

Но командир молчал!

Потому что понимал, что для контратак у них силенок маловато — их всего-то взвод… Вернее — уже меньше взвода!..

«Чехи», быстро сообразив, что их никто не преследует, откатились недалеко. На этот раз они залегли за своими убитыми, прикрываясь ими, как мешками с песком.

Десантники, лихорадочно проверяя и перезаряжая оружие, готовились к новой скорой и неизбежной атаке. Но ее не было!

— Смотри, смотри — белый флаг!

В тылу чеченцев кто-то размахивал из стороны в сторону палкой, на которой болтался белый платок.

— Что они — сдаются, что ли?..

— Нет, это, наверное, парламентеры.

Похоже, «чехи» просили принять их для переговоров.

Все посмотрели на командира.

— Дай сюда винтовку!

Взводный нацепил на дуло «эсвэдэшки», которая была длиннее куцых «АКСов», какую-то тряпку и, подняв ее, помахал.

Со стороны чеченцев раздались крики:

— Не стреляйте!.. Не стреляйте!

— Боятся, падлы! — удовлетворенно сказал взводный.

И, повернувшись к бойцам, прикрикнул:

— Чего пялитесь, время теряете?! Вскрывайте цинки — набивайте рожки, пока я буду с ними лясы точить!

Переговоры так переговоры. Переговоры были им на руку, потому что почти все рожки и магазины были опустошены.

— Давай шевелись!

Бойцы, пригибаясь, потащили по окопам ящики с патронами и гранатами, поддевая штык-ножами, стали сшибать крышки.

— Ладно, давай, иди сюда! — громко крикнул взводный. — Не бойся, мы стрелять не будем.

Позади «чехов» поднялись две фигуры. И пошли к окопам.

Командир навстречу «духам» не встал. Война — не кино. Высунешься — можешь запросто схлопотать пулю от снайпера, который спит и видит, как бы завалить командира.

«Чехи» подошли совсем близко.

— Стой! — крикнул взводный, чуть приподнимаясь из-за бруствера. Приподнимаясь ровно настолько, чтобы его могли видеть стоящие в десяти шагах «чехи», но не могли снайперы.

— Чего надо?

«Чехи» стояли, миролюбиво улыбаясь, хотя видели, как солдаты таскают ящики с патронами.

— Хорошо воюешь, командир! — крикнули «чехи».

— Чего надо? — повторил вопрос взводный, пропустив сомнительный комплимент мимо ушей.

— Нам туда надо, — показал один из «чехов» рукой. — Зачем убивать друг друга? Пропусти нас, и мы хорошо тебе заплатим.

И сунул правую руку куда-то за пазуху.

Взводный напрягся, потому что тот запросто мог выхватить гранату и зашвырнуть ее в окоп ему под ноги. Но «дух» вытащил не гранату — вытащил толстые пачки долларов.

— Видишь?.. Здесь много денег — здесь триста тысяч! — крикнул он, размахивая пачками в воздухе. — У тебя тридцать бойцов, значит, выйдет по десять штук на каждого. Это хорошие деньги! Подумай — зачем тебе умирать? Надо жить, с такими деньгами можно хорошо жить! Мы все равно пройдем, но тогда мы убьем всех вас!

Бойцы замерли, глядя на чеченцев и на доллары.

— Знаю я ваши деньги, — проворчал взводный. — Вы их, падлы, на ксероксе печатаете.

— Что ты говоришь? — не расслышал «чех».

— Я говорю — на хрена нам твои фальшивки! — крикнул командир.

— Зачем обижаешь? — возмутился чеченец. — Это хорошие деньги — это настоящие деньги! Американские! На, смотри!

Он вытянул из пачки несколько купюр, смял их в кулаке в плотный шарик и, размахнувшись, швырнул его в сторону окопа.

Деньги скатились с бруствера к ногам бойцов.